Виктор родился 15 февраля 1947 года в городе Нальчике в рабочей семье. Когда ему исполнилось два года, родители развелись. Сначала он воспитывался у родственников, а потом и у отца с мачехой. В 1965 году окончил с серебряной медалью школу. Работал на предприятиях Омска и одновременно занимался в аэроклубе ДОСААФ. Потом поступил в мединститут.

Те, кто знал Виктора по гражданке, говорили о нем как об очень необычном человеке.

Привыкший к частой смене мест (жил и на Северном Кавказе, в Донбассе, на Алтае и на Кубани и т.д.), он всегда учился практически отлично. Но его всё время тянуло на всякие проделки или приключения. Например, во время ремонта в школе он самостоятельно переключил водопровод так, что в кабинете у директора шла только одна горячая вода. То в сумку учительницы по зоологии положил живого ужа, и та убежала со страха из класса.

Во время хоровых занятий умышленно путал ноты, чтобы его выгнали. И спокойно шел играть в хоккей. Когда в институте Виктор поехал на уборочную, то отличился и там. На веялке он работал но 10—12 часов, получив прозвище «железного коня». Там же слыл хорошим поваром и мог приготовить «суп из топора».

Совсем другим человеком запомнился Беленко лётчику-инструктору омичке Надежде Алексеевне Вельской. Впервые она увидела его в 1965 году, когда юноша приехал в Омск из Казахстана. Оказывается, из пяти человек в группе он считался самым отстающим.

Никогда не спешил поделиться неудачами с инструктором, а после резких замечаний надолго уходил в себя и надувал губы. Известно, что он с трудом переносил женщину-командира. Сама Надежда Алексеевна считает, что Виктор «комплексовал».

«А какое там мастерство? С летной практикой у негр не клеилось. Был он какой-то заторможенный в полёте. Другие-то пошустрее были…»

Один из очевидцев, например, объясняет это иначе.

Беленко пилотировал в зоне весьма агрессивно. «Все маневры он не отделял друг от друга, как требовала инструкция. Он связал их в непрерывную цепь сложных маневров, выжимая всю тягу их двигателя. А на пути из зоны он крутил бочки на снижении».

Один раз Вельская посоветовала: «Лучше бы тебе, Витя, пойти учиться в другое место».

По её убеждению, «летчиком Беленко ни при каких обстоятельствах… не должен был стать». На него Надежда Алексеевна обижается до сих нор: за все десять лет с момента окончания аэроклуба он не прислал своему инструктору ни одной открытки с поздравлением, как это делали все остальные. Она была просто убеждена в том, что Виктор выбрал гражданскую стезю. Экзамен но самолетовождению в аэроклубе Беленко сдал на твердую четверку, а вот характеристику получил соответствующую.

Возможно, но этой причине в 1966 году Виктор поступает в Омский медицинский институт, где был зачислен на лечебно-профилактический факультет. А 13 декабря его отчисляют но причине отсутствия на занятиях без уважительных причин в течение трёх месяцев.

Однако известно, что Беленко все это время работал в местном морге и готовился к поступлению в Армавирское высшее военное училище лётчиков. Видимо, институт стал для него перевалочной базой. В чужом городе нужно было как-то перекантоваться.

В 1967 году Беленко становится курсантом 1-го курса летного училища. В его стенах Виктор получает весьма характерное прозвище Тореро. На самостоятельных полётах в Ханкале Беленко стал чемпионом по воздушному хулиганству. Один раз он даже пролетел на бреющем полете над птицефермой, и чеченцы пожаловались командованию, что куры перестали нести яйца. Там же Виктор имел репутацию «мачо», когда выбрал себе в подруги чеченку Лайлу и за это чуть не погиб от ножей горцев.

В 1971 году Беленко успешно оканчивает училище, женится, а через два года у него рождается сын. Молодого лейтенанта направляют для прохождения дальнейшей службы в Ставропольское высшее военное авиационное училище, где его назначают летчиком-инструктором в учебно-тренировочный полк, который базировался в Сальске. По воспоминаниям сослуживцев, Беленко всегда пользовался большим уважением. Как-то во время ночных полетов на его истребителе отказал один двигатель, а второй загорелся из-за оторвавшейся лопатки турбины первого. В эту темную ночь, без луны на земле видели, как пламя из хвоста его самолета напоминало пламя стартующей ракеты. Но он проявил мастерство и мужество, ведь с ним находился курсант. Беленко спас самолет, а заодно и себя с курсантом. Ему даже объявили благодарность от Главкома ПВО.

Были в полку и другие случаи, где он отличался уже на земле.

Например, майора-пожарника, некрасиво пристающего к официантке летной столовой, он вызвал запиской на свидание в овощехранилище, где проучил, закрыв в нем на целую ночь.

Известен и еще эпизод. Когда Беленко переучивался в Центре боевой подготовки в Савастлейке, через столовую в «греческий зал» проходил маршал авиации Савицкий с группой генералов. Виктор был единственным летчиком, кто не встал по команде. Маршал начал было отчитывать лейтенанта, однако тот совершенно спокойно сказал, что в Уставе такое требование отсутствует (в столовой команды «товарищи офицеры» не подают). И Савицкому останется только похвалить грамотного офицера.

Кто знает, вспомнит ли маршал летчика в летной столовой, когда прилетит на Центрально-Угловую в аккурат 6 сентября 1976 года и узнает об исчезновении МиГ-25?

А может быть, Беленко решился улететь именно в день приезда заместителя Главкома ПВО?

По крайней мере, Савицкий отреагировал на происшедшее вполне спокойно: «Авиация есть авиация. Все может случиться. Ищите».

К слову сказать, переучиваясь в Савастлейке на современный истребитель МиГ-25, Виктор Беленко все зачеты сдавал на оценку «отлично». Но был еще один обязательный предмет» который он называл «раком мозга», — это «научный коммунизм». В этом и был весь старший лейтенант Виктор Беленко.

По мнению начальника отдела боевой подготовки и боевого применения авиации армии ПВО полковника А. Мазура, «из общей массы Беленко выделялся чрезвычайной аккуратностью, глубокими знаниями, четкими ответами на вопросы».

«Во время того короткого разговора у меня промелькнула мысль: “Такими правильными лётчики не бывают…” Складывалось впечатление, что его хорошо натаскали. Смутила и еще одна вещь. В то время шла волна “омолаживания” командирского состава боевых истребительных подразделений. Беленко же слишком поздно попал в боевую часть, чтобы в перспективе получить в ней командирскую должность. Ему светило лишь продвижение но штабной работе, но это в перспективе означало отказ от полетов. Я обрисовал ему эту картину, однако летчика это не смутило. Еще, помню, удивился: просится летать, но понимает, что от этого надо будет вскоре отказаться…»

В новом полку его еще не все узнали. Однако те, кто видел, отмечают средний рост, обычное телосложение. «Светло-русые волосы, небольшой набок чуб, прикрывавший лоб… В разговорах он был немногословным, но эмоциональным».

В отличие от Беленко у Зуева было все гораздо банальнее и менее интересно… Да и сам он не особо выделялся из своей среды в какую-то одну сторону… Его летная дорога была тихой, если бы не удачный, по скоротечный брак…