Уэзерли пропустил мимо ушей ее слова и потащил девушку к дереву.

– Я не собираюсь повторять! Это последнее предупреждение. Если мне придется заткнуть твой ротик кляпом, значит, ты не получишь еды. Мне все равно, умрешь ты или нет. Я получу выкуп с твоего брата в любом случае. Голландцы любят погребать тела…

Малькольм проверил узлы на веревке, которой привязал Рэн к дереву, остался доволен и передал девушке кусок хлеба с сыром.

– Это твоя еда до завтрашнего вечера, так что лучше растяни удовольствие, – холодно заметил он, рывком затягивая веревку, которая вонзилась Рэн в ребра, но девушка даже не поморщилась.

Рэн откусила кусок скверно пахнущего сыра и проглотила. Пожалуй, она съест хлеб и сыр сейчас: вдруг Уэзерлит через какое-то время придет в голову идея убить ее? Рэн обеспокоило замечание Малькольма о том, что голландцы любят хоронить тела. Если ей суждено умереть, то лучше сделать это на более-менее сытый желудок.

Рэн бросила взгляд на небо. Скоро рассвет. И что будет дальше? Уэзерли бросит ее здесь, привязанной к дереву? Конечно, он так и сделает, у него нет выбора. Он отправится вниз по реке, разыщет Калеба и потребует выкуп. Значит, ей придется провести весь день у этого проклятого дерева. Рэн уже чувствовала, как туго затянута веревка вокруг ее талии. Жаль, что на ней так мало надето: лишняя одежда могла бы защитить тело от жжения, которое уже давало о себе знать. Да и долго находиться в неподвижности было серьезным испытанием для Рэн: она от рождения была непоседой.

Малькольм пытался развести небольшой костерок под раскидистыми ветвями деревьев, но делал это больше для света, чем для тепла. Стоял июнь, было тепло, и усыпанное незнакомыми звездами черное бархатистое небо не предвещало дождя.

Когда костер разгорелся, Уэзерли присел на корточки немного в стороне и осмотрелся кругом. «Хорошее место, – подумал он. – Достаточно далеко от воды, чтобы нас могли заметить с проплывающей мимо лодки. Леса здесь густые и скроют нас от наблюдательных глаз».

Скоро он начнет переговоры с ван дер Рисом и разыщет Фаррингтона. А сейчас необходимо как следует выспаться, чтобы восстановить силы.

Малькольм знал, что ему потребуется хорошая физическая форма и изрядное мужество, чтобы предстать перед таким внушительным человеком, как Калеб ван дер Рис.

Оставив Питера и Лидию ухаживать за раненым, Калеб высадился на берег, чтобы нанести короткий визит в укрепленное поселение Сейбрук-Таун, расположенное в устье реки Коннектикут, в самом центре территории индейцев племени пикотов. Из-за тяжелого похмелья – результата прошедшей ночи – Калеб покинул корабль ближе к вечеру. Огромный золотой шар быстро спускался на густые зеленые кроны деревьев на западе, когда по утоптанной пыльной дороге капитан вошел в форт и направился к конторе своей компании, известной в Новом Свете как Голландская Вест-Индская компания.

Калеб уже бывал в Сейбруке, когда два года назад приезжал договариваться о поставках табака сорта «Империал» из Вирджинии. С тех пор поселение заметно преобразилось: в стенах форта теперь проживало несколько сотен человек – в основном купцы и ремесленники; в окрестностях Сейбрука появились фермы; широкая полоса леса, окружавшая форт, была начисто вырублена на случай внезапного нападения индейцев.

Калеб тихо открыл грубую деревянную дверь в контору компании и сразу же понял: что-то случилось, притом очень плохое. Контора была грязной и пустой. На гвозде, вбитом в стену, висела ободранная по краям карта, в углу валялся фонарь, в котором кончилось масло. На единственном стуле пьяно развалился какой-то мужчина, которого Калеб никогда прежде не видел. Он сидел положив ноги на ветхий стол и громко храпел.

Калеб взял ноги мужчины, обутые в мокасины, и сбросил их на пол. Он был вне себя от гнева. Неужели всему в этом плавании суждено пойти прахом? Он вновь ощутил тяжесть в груди и вспомнил о Рэн и Обри.

– Что… кто? – пробормотал мужчина, пытаясь сообразить, что происходит.

– Как, тысяча чертей, это называется?! – заорал Калеб. – Ты позор для компании! Где Галт?

– А ты, черт возьми, кто такой, чтобы спрашивать? – сердито сказал мужчина, тыльной стороной ладони вытирая мокрый рот.

– Я капитан Калеб ван дер Рис. Я прибыл сюда, чтобы получить отчет и забрать меха и табак обратным рейсом в Англию. Где вы храните товары? Но сначала скажи мне, где Галт, и объясни весь этот бардак!

Мужчина чувствовал себя не лучшим образом. Он знал, что рано или поздно настанет день, когда придется держать ответ, но не был готов к этому. Человек, который сейчас стоял перед ним, не походил на того, кто станет выслушивать объяснения и принимать извинения. Но почему, в конце концов, он должен оправдываться? Его зарплату уже задержали на месяц, и он ничем не обязан этому разъяренному капитану.

– Я жду, – сквозь стиснутые зубы процедил Калеб, борясь с искушением ударить неряшливого человека.

– Меня зовут Конрад. Галт умер месяц назад: на него напал небольшой отряд индейцев. Меха разграбили, склад опустошили. Если вы думаете, что я пойду разбираться в лагерь индейцев, чтобы меня убили, а ваши ублюдки-бюргеры богатели, то ошибаетесь! Этот набег назревал уже давно. Индейцы стащили все, что могли унести. Они разворовали склады и даже забрали с собой двух женщин!

– Почему? – зарычал Калеб, вспоминая о добрососедских отношениях между краснокожими и белыми, который существовали два года назад.

– А я, черт побери, почем знаю? Кому известно, почему индейцы это делают? Они же дикари и не могут думать как разумные люди, – проворчал Конрад, избегая смотреть Калебу в глаза.

– Я задал вопрос и ожидаю ответа! – Калеб схватил Конрада за шиворот и поставил на ноги, с презрением глядя в глаза старика.

Конрад вдруг почувствовал уважение к решительному капитану. Он был первым белым человеком после бездомного иезуитского священника, что иногда проходил через Сейбрук к долине реки Гудзон, который допустил, что у индейцев есть причины для недовольства. Конрад понимал, почему все были настроены против индейцев. Поселенцы присвоили земли, принадлежащие племени, согнали с них индейцев и, уверенные в своей правоте, самоотверженно защищали их, постоянно живя под угрозой нападения. Этой причины для белых было достаточно, чтобы ненавидеть краснокожих.

И сейчас, когда Калеб спрашивал, почему индейцы выступили против белых, Конрад решил, что он заслуживает ответа.

– Хорошо, капитан ван дер Рис, я скажу, почему между белыми и краснокожими так испортились отношения. Предупреждаю: ответ вам может не понравиться. Во всем виновата Голландская Вест-Индская компания, – Конрад с отвращением скривился и провел рукой по волосам. – Да-да, виноваты мы, практичные голландцы, с нашим «христианским» подходом к аборигенам.

Калеб слушал почти протрезвевшего Конрада, и перед ним начала вырисовываться правдивая, но безрадостная картина.