– Сильнее, чем Ариадна, когда она убила Минотавра.

Смелее, чем храбрая Афина, когда она вела своих людей на войну.

Голос его возвысился с преувеличенным рвением, когда он сентиментальным жестом приложил руку к сердцу.

– Отважнее Немезиды с ее карающим мечом

Была Дейрдре, Железная Дева Ривенлоха, в ту ночь, когда она…

Дейрдре схватила его за горло, обрывая песню.

– Только спой это, парень, – предостерегла она с опасной улыбкой, – и я велю неделю не кормить тебя ужином. Элене, может, и нравятся такие возвышенные дифирамбы, но Дейрдре они смущают.

Она отпустила его, Бонифаций неодобрительно нахмурился и вернулся к обработке ее порезов.

Афина, вот уж действительно. Дейрдре славно сражалась, но не ее рука решила исход битвы. Эта честь принадлежит Тени. Кто бы он ни был.

Она сделала глоток эля и задумчиво оглядела зал. В углу Мириель и Сунь Ли разговаривали с лордом Лаханберном и двумя его сыновьями с огненно-рыжими волосами. Дейрдре пригляделась к мальчикам. Таинственная фигура, взобравшаяся на машину, появилась с прибытием клана Лаханбернов. Возможно, один из проказливых парней без ведома своего родителя занимается незаконными делишками. Правда, иной раз с огромной пользой.

Дейрдре улыбнулась и отпила еще эля. Если так, то она отнюдь не намерена раскрывать его личность в свете того добра, что он совершил сегодня.

В другом углу Элена и Колин, который теперь уже полностью пришел в себя, горячо спорили. Хотя этот спор не мешал нежности, с которой она обрабатывала порез у него на щеке. Дейрдре покачала головой. Однажды, если эти двое когда-нибудь прекратят спорить, Дейрдре, возможно, услышит историю их приключений в лесу.

Перед очагом лорд Лаханберн и ее отец вместе пили, мудро кивая и обмениваясь словами утешения, которые могут понять лишь старые воины, потерявшие жен. Возможно, эта битва оказалась благословением. Их союз и возобновленная дружба, быть может, помогут залечить душевные раны, от которых страдают они оба.

И там, в противоположном конце зала, в мерцающем свете свечей Пэган, ее великолепный Пэган, раненый, окровавленный и прекрасный, прислонился к стене, попивая эль из кружки и болтая с…

Люси Кэмпбелл.

Дейрдре выгнула бровь, пробормотав:

– Даже не думай об этом.

– Миледи? – Бонифаций вскинул глаза.

Она всю ночь яростно защищала своего мужа от английских солдат не для того, чтобы какая-то нахальная судомойка строила ему глазки.

Она со стуком поставила свою кружку и поднялась со скамьи. Бонифаций протестующе забормотал:

– Но, миледи, я не за…

– Потом. – Она выпрямилась в полный рост и зашагала через зал, небрежно держа пальцы на рукоятке кинжала и с еще более зловещей угрозой в глазах.

Подойдя, она с обманчиво ласковой улыбкой встала между ними и по-собственнически взяла его под руку.

– Пэган, любовь моя, – промурлыкала Дейрдре, многозначительно зыркнув на Люси, – пойдем со мной наверх.

Люси надулась – ее планы сорвались. Дейрдре мысленно пообещала утром дать этой девице задание опустошить ночные горшки.

Но один лишь взгляд на лицо Пэгана убедил Дейрдре, что он не собирался поразвлечься со служанкой. Обожание светилось в его глазах, когда он улыбнулся ей. И она окончательно поняла, что их связь не разорвать никаким судомойкам.

Не то чтобы она позволила ему проверить…

Она забрала у него кружку с элем и сунула ее в руки Люси, отпуская настырную служанку. Затем с застенчивой улыбкой повела Пэгана через ликующую толпу.

В конце концов, несмотря на пирующих, которые пытались задержать их поздравлениями и сердечными приветствиями, им удалось подняться по лестнице к своей спальне.

Дейрдре остановилась перед дверью. Была одна вещь, которая не давала ей покоя, и она должна спросить.

– Пэган, ты видел?..

– Что?

– Что-нибудь?

Он усмехнулся:

– Я видел тебя. Только тебя. – Глаза его светились обожанием, когда он взял локон волос и поцеловал его.

Иисусе, страсть в его глазах едва не заставила ее позабыть вопрос. Она сглотнула, затем нахмурилась:

– Я имела в виду… на требушете.

Взгляд Пэгана переместился к ней на губы, и она почти ощущала его желание поцелуя.

– Да, – мечтательно проговорил он.

– Видел?

– М-м…

Значит, ей не показалось.

– Темную фигуру?

– Кажется, так.

– Значит, это была тень. Наверняка, – сказала она. – Но она просто… исчезла.

Пэган пожал плечами, не сводя взгляда с ее рта. Очевидно, его мысли были устремлены на другое.

– Этот ваш разбойник, похоже, предпочитает неизвестность.

Сердце ее трепетало, когда она пыталась сосредоточиться наделе насущном.

– Тогда давай не будем раскрывать его тайну.

– Договорились, – сказал он, беря ее за руку и запечатлевая нежный поцелуй на пальцах. – Пока я управляющий Ривенлохом…

– Хозяин и лорд РиВенлоха, – поправила она. После сражения лорд Геллир сам, по доброй воле уступил власть Пэгану.

– Пока я лорд, – поправился он, прикладывая ладонь к сердцу в качестве обета, – никто никогда и пальцем не тронет Тень. Кто бы он ни был. – Затем лукаво улыбнулся ей: – Что же касается тебя, однако…

Она улыбнулась в ответ. Кровь ее уже разогрелась в предвкушении.

– Победителям… – прошептала она, открывая дверь. Его улыбка стала шире.

– …достаются трофеи.

И ах, какие трофеи они разделят на двоих…

Спустя всего несколько секунд они уже уютно устроились под толстыми мехами, сплетясь обнаженными телами в нежном объятии.

– Ты ужасно рисковала, – пожурил ее Пэган, ласково погладив по щеке, – отправляясь спасать… своего недостойного мужа.

Она невольно вздрогнула, когда он дотронулся до больного места, и Пэган убрал руку.

– Напоролась на английский кулак, – с застенчивой улыбкой объяснила она. – А твое спасение? Риск того стоил. – Она заправила локон волос ему за ухо.

Пэган поморщился. Дейрдре вопросительно подняла бровь.

– Ножевой порез, – сказал он. Затем покачал головой: – Ох, жена! – Пэган вздохнул. – Когда я увидел, как ты протискиваешься в тот шатер… – Он сжал ее руку.

Дейрдре охнула. Пэган отпустил.

– Напоролась на английское лицо, – сказала Дейрдре, сжимая и разжимая саднящие костяшки. Вздохнув, она пробежала ладонью по его обнаженному плечу. – Не могла же я оставить тебя там с этими проклятыми уб… – Пэган постарался не вздрогнуть, но Дейрдре видела, что ему больно.