— Здравствуйте, Семен Иванович, — произнес Звягинцев.

Не избалованный вежливым обращением со стороны милиции, замаскированный алкаш дернул щекой.

— Здра…

— Можно, мы войдем?

— Мо…

В квартире было чисто убрано, окна светились новенькими металлопластиковыми рамами.

— Как живете, любезный? — доброжелательно спросил журналист. У него была установка на положительный материал.

— Хоро…

Казалось, что Журавлеву не хватало воздуха на окончание произносимого слова. Но все присутствующие его понимали.

— Еда есть? — Алла Сергеевна привычно открыла холодильник. В нем была колбаса, сырки, кефир, какие-то пирожки и даже половина торта.

— Гм, вполне достаточно, — старичок из совета общественности сглотнул слюну.

— Кто вам помогает? — спросила сотрудница отдела опеки и попечительства.

— Так Дени…

— Кто?

— Денис — это его попечитель, — пояснил Звягинцев. — Ну, в смысле, который договор пожизненного содержания заключил.

— Ага, — с сомнением произнесла женщина и с не меньшим сомнением осмотрелась.

— Значит, вы довольны?

— Доволе…

В это время в дверь позвонили, и в квартиру зашел Денис с большим пластиковым пакетом.

— Здравствуйте, Семен Иванович! — не обращая внимания на членов комиссии, произнес молодой человек. — Принимайте продукты питания…

Он стал выгружать на стол консервные банки, пакетики масла, яйца, какие-то промасленные свертки…

— А вот и очередной денежный взнос. Только, извините, попрошу расписочку для порядка.

Алла Сергеевна саркастически усмехнулась. Ей уже давно стало ясно, что здесь разыгрывается примитивный, хотя и неплохо срежиссированный спектакль. Но, поскольку режиссер стоял тут же в милицейской форме, возражать она не стала.

Составить акт обследования заняло десять минут. Когда комиссия вышла в подъезд, навстречу попались две соседки.

— Вот, может же милиция работать, когда захочет, — сказала одна. — И порядок навели, и алкашей из подъезда выгнали, и о Семене заботятся…

— Только я вам вот что скажу, — доверительно понизила голос другая. — Пить он все равно не бросит. Каким высран, таким и заморожен…

— Очень образно, любезная! — одобрил журналист. — Вы просто мастер художественного слова!

С Каныгина Звягинцев поехал в райотдел, зашел к начальнику отчитаться.

— Ну, как все прошло? — заинтересованно спросил Видин.

— Как в кино, даже лучше!

Он положил на стол лист бумаги.

— Вот акт обследования. В конце недели выйдет статья в газете. Соседки в восторге. От Дениса. Он ведь разогнал всех алкашей, они теперь боятся даже заходить в подъезд.

— Сильный ход, — похвалил подполковник. — Короче, комиссия довольна?

— В восторге.

— Ну, вот и хорошо. Сейчас у нас середина января. В конце февраля будем закрывать эту тему.

— Я могу идти?

— Подожди. Надо же все спланировать…

— Что именно, Сан Саныч?

— Как тему закрыть. Я думаю, метиловый спирт лучше всего.

— ??

— Что глаза вытаращил? Он же продолжает бухать, твой подшефный? Занести ему бутылку и оставить. Остальное он сам сделает… Знаешь, где метиловый спирт взять?

— Как… Отравить его, что ли?!

— Зачем его травить? Он сам отравится. Алкаши все подряд жрут, что горит — то и льют в пасть. Ты просто спирт в квартиру занеси. Денис говорил, у него «заначка» в сортирном бачке. Вот туда и положи…

— Так это же…

— Что ты сопли жуешь? Что с тобой такое?!

— Сан Саныч, это же убийство! — покраснев, выпалил Звягинцев.

— Что ты мелешь! — Водяной тоже побагровел. — Какое убийство?! Ты что, не знаешь, сколько алкашей каждый год травится?

У Сергея даже голова закружилась.

— Я этого делать не буду!

— Чего ты не будешь?! — Водяной побагровел еще больше.

— Травить Семена Ивановича не буду! — твердо сказал Сергей.

Видин вскочил, облокотился на кулаки и наклонился вперед, к стоящему по другую сторону стола Сергею.

— Ты что, такой честный и принципиальный? А пенсионеру патроны подбросить — это можно? Это нормально?

— Мне и тогда стыдно было. Но он условную меру получил, это совсем другое…

— Как «другое»? Два месяца в СИЗО просидеть, — думаешь, это легко? И стрессы, и судимость, и позор… Не так все это легко, как тебе кажется!

— Так ведь я и тогда ваше задание выполнял! — выкрикнул Сергей. — Но тогда хотя бы никого убивать не требовалось!

— Так что, выходит, это я тебя учу преступления совершать?! — ужасным шепотом произнес подполковник.

— Выходит, что так! — по инерции выкрикнул Сергей и сам ужаснулся. Но отступать уже было некуда.

Однако его последняя фраза как бы успокоила Видина. Он обошел стол, прошелся по кабинету, подошел к окну, некоторое время смотрел на шумный проспект, покрытый легким снежком.

— Послушай, Сергей, мы с тобой вроде бы сработались, мы одна команда, и ты это, наверное, почувствовал. Сколько у тебя благодарностей, премий, я тебя на старшего участкового выдвигаю… Ни Бобрину, ни Волину, никому другому это не снилось. Но если мы команда, то надо друг на друга рассчитывать. Поэтому давай, доведи дело до конца, а этот разговор навсегда забудем!

Сергей молчал. Видин расценил это как колебания.

— Ты же видишь, что значит — быть человеком Системы! Вот Евсюков сколько людей пострелял, пожизненное получил, а ведь у нас его никто и не осуждал! Нет, для вида журили, конечно, но и характеристики хорошие дали, и поддерживали… Помочь, конечно, не смогли, но, может быть, лет через восемь-десять и приговор смягчат! А Дымовский никого не убивал, зато сор из избы вынес, так его позором заклеймили, два месяца в тюрьме продержали, волчий билет выписали… И неизвестно еще, чем он закончит! Так что думай и решай. Решай — на чьей ты стороне!

Сергей молчал, рассматривая то широкую спину начальника, то носки форменных туфель. В голове звенело.

— Я не буду этого делать! — тихо, но твердо сказал он наконец. — Все постепенно происходит. Один шаг, второй, третий… Но это путь в тюрьму. Или в ад. Я лучше уволюсь.

Видин развернулся, подошел к своему столу, сел в свое кресло. Он был совершенно спокоен. У Сергея, напротив — дрожала каждая жилка.

— Это хорошо, что ты такой умный и рассудительный, что решил жить своим умом и идти по своей дороге. Посмотрим, куда придешь. Пошел вон!