Население было в основном занято сельским хозяйством или лесоводством. Земля здесь плодородная, а для Восточной Европы сравнительно мягкий климат. В изобилии разводятся скот, свиньи и овцы, а люди живут в деревянных домах с большими комнатами, ванной и прочно построенными сараями для животных. Просторные, добротно сделанные погреба обычно строятся вблизи от домов. Во время боев в районах Штокмансхофа, Акниста и Эргли, а также от Риги до Курляндии мы использовали погреба, когда это было возможно, для штабов батальонов и рот. Местные имения, несколько поменьше размерами, чем их прусские соседи на западе, разбросаны по местности, а деревни располагаются вдоль примитивных дорог, которые создавались скорее для повозок на конной тяге, чем для автотранспорта. Хотя фермы и деревни несут отличительные черты восточной архитектуры, более крупные сооружения в больших и малых городах имеют определенно готический характер. В городах есть церкви и общественные здания стиля нижнего германского барокко Средних веков.

Мирный ландшафт с его чистыми домиками, деревнями и городками напоминал нам о нашей собственной родине до такой степени, что было даже немного легче переносить нынешнюю ситуацию, будучи отрезанными и изолированными от своего обычного семейного круга и привычного окружения. Полевые кухни радушно принимали поступления свежих овощей, молодого картофеля и свинины, а офицеры-снабженцы и ротные фельдфебели вовсю старались улучшить свою репутацию, соревнуясь друг с другом, кто лучше снабдит солдат на фронте.

В последние дни августа батальоны и полки 132-й пехотной дивизии вели бои к западу от Модони и возле Эргли с врагом, значительно превосходившим в людской силе и технике. После этих тяжелых боев пришлось расформировать 437-й гренадерский полк из-за огромных потерь и при отсутствии надежд на пополнение. 14 сентября последний командир 437-го полка, майор Охснер, кавалер Рыцарского креста, был убит в бою под Эргли. Во время войны в России он был ранен не менее восьми раз и, не успев оправиться от самых последних ран, встретился со своей судьбой на поле боя.

В начале сентября командование батальоном принял на себя капитан Дедель. Это был настоящий баварец с чувством юмора и атлетически сложенный мужчина. Он был известен своей короткой трубкой, которую называл своей «носогрейкой». Я оставался при штабе, исполняя обязанности адъютанта батальона, а Фолле был офицером-снабженцем. Нашим офицером-медиком был Герд Пирнер, а пулеметной ротой командовал капитан Фред Фушиус, которого мы прозвали Пер Гюнт.

Немногие уцелевшие из друзей нашего старого круга стали неразлучны, и только раны или смерть могли разорвать узы нашего товарищества. Надо сказать, что это было единственным позитивным аспектом, который мы испытали во время нашей «тотальной войны». После расформирования 437-го полка его подразделения были переданы штабу, 13-й пехотной роте, 14-й противотанковой роте 436-го гренадерского полка и 438-му пехотному полку. Только один гренадерский батальон остался нетронутым, и ему было разрешено носить название II гренадерский батальон 437-го пехотного полка, хотя он уже был придан 436-му пехотному полку. Те из нас, кто принадлежал 437-му, гордился тем, что продолжал носить старое численное название полка.

Командир 436-го полка, кавалер Рыцарского креста полковник Зепп Дрексель был одним из немногих командиров, прошедших обе мировые войны и уцелевших. У него была безукоризненная репутация за абсолютную справедливость и верность, которые он постоянно демонстрировал перед своими войсками. Это был командир с редким талантом знания, когда ситуация требовала строгой дисциплины, а когда можно было что-то позволить. В войсках его называли по-дружески папаша Дрексель, а те, кто был с ним в более близких отношениях, часто позволяли себе называть его дядюшка Зепп. У новичков-офицеров и солдат немедленно устанавливались с ним отличные отношения.

Как-то раз мы вновь едва ускользнули от беды. 14 сентября вражеские силы при мощной поддержке танков прорвались на нашем правом фланге. Они рвались вперед и 16 сентября обошли Эргли, тем самым отрезав нас от главных сил на западе. После этого серьезного события уже было невозможно удерживать наши позиции, так что мы вновь прорвали кольцо окружения и заняли высоты к западу от Эргли. И эти позиции мы удерживали несколько дней.

Листья на деревьях стали принимать осенние краски. Длинными колоннами мы шли на запад по мощенным булыжником дорогам, «захватывая территории дальше на западе», как шутливо называлось наше отступление солдатским юмором висельников. Несмотря на потери, понесенные нами при прорыве советского кольца окружения, недавно смыкавшегося вокруг нас, мы продолжали организованное отступление, приближаясь к морю, откуда дальнейший отход уже был невозможен.

Далеко на севере в конце сентября русские начали свое наступление между Нарвой и Плескау (Псковом). Это наступление вызвало отход всех германских войск к северу от Двины, и был приведен в движение план эвакуации Риги. Начался долгий поход, отметивший наше последнее отступление в Курляндию.

Рига – древняя столица ордена ганзейских рыцарей. Нам пришлось принять сомнительную награду: лицезреть когда-то прекрасный город за спиной у себя, ныне переживающий смертельную агонию. Примитивные дороги были забиты пылившими колоннами грузовиков и танков. День и ночь через латвийскую столицу шли беженцы с нескончаемыми подводами и ручными тележками, доверху набитыми скарбом. Воздух наполнялся ревом утомленных и обезумевших стад скота, которые гнали на запад по брусчатке рижских улиц. Зловещий вид русских штурмовиков стал постоянной чертой нашей жуткой ситуации, когда они грохотали над черепичными крышами, демонстрируя четкую пятиконечную красную звезду на сверкающих серебром фюзеляжах.

Осень 1944 г. принесла с собой ветра, дожди и холодные ночи. Как часто бывало, везде, где мы воевали, многие дороги вновь стали непроходимыми трясинами. Измотанные, постоянно голодные и всегда замерзшие солдаты, как машины, переходили с одной позиции на другую линию обороны. Единственная передышка от преследований врагом наступала с заходом солнца, когда подкрадывающаяся тьма укрывала нас от недремлющих глаз смерти. Вражеские войска, быстро занимавшие наши позиции после отхода, заполняли пустоту, неисчислимыми тучами проходя через города и деревни. Кучи солдат, плотно усевшихся на броне гигантских танков «Т-34», разбушевавшаяся артиллерия и летающие на бреющем полете самолеты накатывали на наш следующий рубеж обороны, и вновь мы останавливались и поворачивались лицом к своим неутомимым преследователям.

Октябрь 1944 г. Операция «Гром» – последний отход немецких войск в Курляндию и эвакуация Риги – была тщательно спланирована штабом группы армий «Север». В начале октября 1944 г. генерал-майор фон Нацмер подписал приказ, по которому производилась перегруппировка германских войск, оставшихся в Балтийском регионе, на последнем поле брани.

5 октября началась операция «Гром». Когда она велась, 132-я пехотная дивизия удерживала свои позиции к юго-востоку от Риги. Начиная с 6 октября позади нас вся армия потянулась на запад и двинулась колоннами через город и по мостам через Двину. Группа армий была в состоянии удержать лишь узкий коридор длиной 45 километров и шириной 6 километров между Ригой и Шлоком, являвшийся единственным проходом в Курляндию. Все беженцы и военные части, отступавшие перед красными ордами, были вынуждены переправляться через Двину и Аа на этом клочке территории. Как сквозь строй, ежедневно должны были проходить две дивизии, да еще мешанина из различных воинских частей через узкую полоску земли, находившуюся в пределах досягаемости стрельбы советской артиллерии с закрытых позиций, начиная с первых дней октября. Эта операция была шедевром с точки зрения планирования и организации, и планирование было осуществлено талантливым генерал-майором Франкивицем из 215-й пехотной дивизии. Его части выделили тысячу офицеров и солдат для организации и управления колоннами, которые медленно, но методично прокладывали себе дорогу к Курляндии.