Сперва отец выбрал несколько самых опытных солдат, чтобы те рассказали нам подробно о конструкции «Калашникова» и объяснили, что нам запрещено находиться без него даже дома. Могу с уверенностью сказать, что не припомню ни одного случая, когда у отца не было при себе оружия. Оно всегда лежало так, чтобы он мог без труда до него дотянуться, даже когда приходил навестить мать.

Меня совсем не огорчала возможность подробнее узнать об оружии, ведь мы жили в опасном мире. К несчастью, несмотря на всё, что мы знали об оружии, мы с братьями вели себя безответственно. В силу нашего юного возраста мы зачастую обращались с оружием очень неосмотрительно. Помню, как-то раз мы с братьями стреляли друг другу под ноги и командовали:

— Пляши! Пляши! Пляши!

И поскольку мы были сыновьями своего отца, никто не делал нам замечаний, хотя у солдат, наверняка, руки чесались задать нам хорошую трепку.

Примерно тогда же отец впервые предложил нам с братьями посетить один из тренировочных лагерей «Аль-Каиды». По сути, это был приказ, так что мы без промедления отправились в путь. Я удивился, увидев, что жилищные условия у солдат были еще хуже, чем в наших спартанских хижинах. Они обитали в небольших землянках, где не имелось самого необходимого. Конечно, отец позаботился о том, чтобы в них не было никаких систем отопления в зимние холода и охлаждения воздуха летом.

Обучались в лагерях сильные и выносливые мужчины, иногда встречались пожилые, но в основном это были юноши — все небритые, и у большинства были длинные бороды. В лагере не носили специальную военную форму. Некоторые одевались как талибы, другие как пуштуны, и, к моему удивлению, некоторые солдаты разгуливали в военной форме американских или русских солдат. Мне объяснили, что русские при отступлении побросали все свои военные припасы. После их ухода были обнаружены склады с военной формой, оружием и провиантом. Отец нашел достойное применение всем эти запасам. Но вот откуда у некоторых бойцов была американская военная форма, мне так и не удалось выяснить.

Прежде чем бойцы приступали к обучению военному делу, они давали клятву верности моему отцу. Распорядок жизни в лагере был весьма строг. Бойцы вставали рано утром. После первой молитвы они получали скудный завтрак: вареные яйца, хлеб и чай. Тренировки начинались сразу после завтрака и продолжались до часу дня, включая упражнения, позволяющие солдатам быстро достичь великолепной спортивной формы. Они много бегали по равнинам в долине и устраивали скоростные забеги на вершины гор по крутым склонам. Их учили, как вести ближний бой. Показывали, как бежать рядом с автомобилем, чтобы подстрелить сидящих в нем пассажиров. Тренировали прыгать через препятствия и совершать кувырки, обучая технике отступления в случае провала.

Их учили, как брать пленных и что с ними делать, когда они полностью обезврежены. Солдатам, проявлявшим интеллектуальные способности выше средних, показывали специальные методы ведения допроса.

После утренних тренировок солдатам давался двухчасовой перерыв на отдых. Потом они возобновляли тренировки и занимались до шести часов вечера, когда наступало время ужина. Как правило, основным блюдом были рис и овощи, хотя время от времени в качестве поощрения солдаты получали по банке тунца. По завершении физических тренировок учеба не заканчивалась. Бойцы должны были посещать специальные лекции, посвященные важности джихада и в основном состоявшие из словесных нападок на Соединенные Штаты.

По окончании лекций солдатам разрешалось поговорить друг с другом или почитать Коран. В редких случаях мужчины играли в футбол. И тогда я неизменно испытывал чувство вины, вспоминая тот случай в Пешаваре, когда забрал себе мяч, предназначавшийся для отправки бойцам.

Как правило, к концу дня солдаты были так вымотаны физически, что засыпали в ту же секунду, как их тела вытягивались на тонких матрасах. И я старался утешить себя мыслью, что мало кто из них мечтал поиграть в футбол или другие спортивные игры.

Личной гигиене не уделялось особого внимания. Пока я находился в лагере, ни разу не видел, чтобы солдаты переодевались в другую одежду. Как правило, они тренировались и спали в одном и том же. Когда позволяла погода, солдаты прыгали в речку или источник и мылись куском дешевого мыла, иногда стирали им одежду, чаще всего прямо на себе. Я заметил, что все солдаты были худыми, но мускулистыми.

Самой важной частью обучения являлись тренировки с оружием. Лагерь был весь завален оружием — это поистине поражало воображение. Среди прочего там были зенитные установки, которые во время войны с русскими прислали афганским моджахедам американцы. Солдатов обучали, как делать взрывчатку и устанавливать мины. Самым удивительным для меня показалось то, что им объясняли, как управлять танками. В свое время в Судане я научился водить кое-какую строительную и прочую технику, использовавшуюся в компаниях отца. Так что мне было не в новинку управлять большой и тяжелой машиной. И ради развлечения я вызвался овладеть этим искусством, хотя потом мне ни разу не привелось участвовать в танковом сражении.

Когда я устал от суровых порядков в лагере, то самостоятельно вернулся в Тора-Бора. К счастью, отец был слишком занят и не стал меня расспрашивать о моих впечатлениях. Уверен: он решил, что раз я его сын, то унаследовал его любовь к военному делу.

Я расскажу вам еще несколько историй про бойцов отца, хотя, будь это даже вопросом жизни и смерти, не смог бы вспомнить точные даты, когда стал свидетелем этих происшествий. Наша жизнь была хаотична, и никто даже не подумал завести дневник или хотя бы сверяться с календарем. Абсолютно невозможно, возвращаясь в памяти к тем дням, в точности восстановить даты каких-либо событий.

Большинство бойцов отца были похожи. Они все выражали искреннее и страстное желание поддержать ислам с помощью борьбы против Запада. Но встречались в армии отца и весьма странные, своеобразные персонажи. В особенности хорошо мне запомнился один пакистанец, пожелавший присоединиться к джихаду. Он был очень религиозен и стал известен всему лагерю благодаря тому, что ничего больше не делал, кроме как тренировался, ел и громким голосом читал Коран. Однажды он решил устроить день объятий: обнимал всех подряд, даже самых суровых солдат. Полагаю, у многих из них эта идея не получила одобрения. Но он отказывался ложиться спать, пока не обнимет каждого солдата в лагере.

Бойцы пытались понять, что же происходит с пакистанцем. В нашей культуре весьма распространено, когда мужчины протягивают руку или целуют друг друга в знак приветствия. Но мало кто обнимает всех подряд — это выглядит странно. В бараках лагеря не топили, и в силу необходимости солдаты спали бок о бок друг с другом, иногда даже прижимались к соседу, стараясь согреться. Но это не значило, что у кого-то из них были сексуальные намерения. Просто они мерзли.

Как-то ночью, после того как пакистанец ушел спать, примчался молодой парень, живший в одной комнате с пакистанцем и плохо говорящий по-арабски. Он кричал во весь голос, что с пакистанцем беда. Мы бросились посмотреть, что случилось, и увидели, что пакистанец лежит на полу с дыркой в груди. В него выстрелили, и он скончался мгновенно.