После нескольких месяцев в горах дни стали казаться годами. Но потом наступил светлый момент, когда Омар принес мне новость, что мы скоро уедем оттуда в город, который называется Кандагар. Омар сказал:

— Мама, твоя жизнь скоро улучшится.

И хотя я старалась не показывать своей радости, сердце мое порхало от счастья, ведь я знала, что мы скоро покинем эту проклятую гору. Я знала, что мой ребенок должен вот-вот родиться, но не понимала, как и где я буду рожать, ведь не видела ни одного врача с момента приезда в Тора-Бора. Я уже не была прежней молодой женщиной, без труда переносившей беременность. И молилась, чтобы мой ребенок решил появиться на свет, когда я буду уже в Джелалабаде или Кандагаре.

Вскоре мы погрузились в машины и двинулись вниз по склону горы. Наш переезд произошел как раз вовремя, потому что сразу по прибытии в Джелалабад у меня начались схватки. Мужа при мне не было, но старшие сыновья отвезли меня в маленькую больницу Джелалабада. Никто из родных не мог присутствовать при родах — в Афганистане это не разрешается. Сыновья ждали в коридоре и первыми узнали, что в нашей семье появилась еще одна девочка. Так у меня родилась Рукхайя, счастливая малютка, которой не пришлось переносить тяготы жизни в Тора-Бора.

И хотя после этого наша жизнь по-прежнему оставалась нелегкой, Господь внял моим молитвам, и нога моя больше не ступала на склоны горы Усамы бен Ладена.

Произошло то, о чем я мечтал сильнее всего. Наша семья наконец уехала из Тора-Бора, и с того времени нам никогда больше не приходилось бывать на этой горе. Я видел, что мать и братья с сестрами тоже счастливы. Хотя жизнь в Афганистане трудна не только в горах, ничто не могло сравниться с убогостью нашего существования в Тора-Бора.

Месяц до отъезда был заполнен разными хлопотами. Когда отец велел своей семье и главным лидерам «Аль-Каиды» переезжать с горы бен Ладена, мы с братьями были в таком восторге, что едва сдерживались, чтобы не расхохотаться во весь голос. Впервые за все четыре часа изнурительного пути от Тора-Бора до Джелалабада никто ни разу не пожаловался.

Мы оставались в Джелалабаде несколько недель, пока отец обсуждал новые планы со своими командирами и проводил необходимую подготовку. И как раз в это время — лучше и выбрать было нельзя — мать родила девочку. Малышку назвали Рукхайей. Таким образом, мать смогла хоть немного отдохнуть после родов, перед тем как мы снова погрузились в машины и отправились в Кабул.

По дороге в Кабул мы поражались красоте местных пейзажей. Но трудно было безмятежно наслаждаться великолепными видами: дороги оказались такими разбитыми, что наши машины взбрыкивали на них, как дикие жеребцы. Кабул находится всего в сотне миль к западу от Джелалабада, но из-за дрянных дорог поездка отняла у нас восемь часов. Все это время я мог думать только о матери, ее новорожденной малютке и других младших сестрах и братьях.

Я вздохнул с облегчением, когда мы все прибыли в Кабул целыми и невредимыми. Город располагается на небольшой равнине, разделенной пополам рекой Кабул и окруженной кольцом потрясающих горных вершин Гиндукуша.

Главное, что моя мать и новорожденная перенесли дорогу без каких-либо последствий для здоровья. Семья оставалась в этом полуразрушенном городе несколько недель, чтобы отец успел проверить местность и встретиться с нужными людьми. В ожидании, пока он завершит свои дела, его родные жили в снятом для нас двухэтажном доме, совсем обыкновенном, но мы радовались уже тому, что у нас есть крыша над головой — немногим в Кабуле выпадала такая роскошь.

Кабул являл собой яркий пример того, во что многолетняя война может ввергнуть страну. Межплеменные войны, начавшиеся после ухода русских, превратили некогда процветающий город в груду развалин. И хотя то там, то тут попадались здания, пригодные для проживания, большинству несчастных горожан приходилось ютиться в коробках из пористого бетона, которые мало напоминали дома.

Город выглядел так жутко, что вся семья испытала прилив счастья, когда мы покинули эти развалины. Особенную радость принесло известие, что три сотни миль до Кандагара мы пролетим по воздуху. Мы к тому времени были уже по горло сыты «славными» дорогами Афганистана.

Однако отец отказался взойти на борт местного самолета, заявив, что все они в жутком состоянии и он не уверен — долетит ли благополучно. Когда пришло время отправляться в путь, он попрощался с нами и уехал с частью своих людей на машинах. Пусть он сомневался в безопасности путешествия по воздуху, но поездка на машине через весь Афганистан по жутким дорогам, во время ожесточенной гражданской войны, тоже не была загородной прогулкой. Тогда я не подозревал о планах отца, но сегодня знаю, что он хотел обследовать военные базы, оставленные в свое время русскими. Эти военные объекты были построены возле всех крупных афганских городов. Мулла Омар сказал отцу, что тот сможет использовать часть этих баз, не занятых талибами.

Все еще испытывая дикую горечь от изгнания из Судана и продолжая винить в случившемся американцев, отец лихорадочно торопился создать свои тренировочные лагеря. Он был одержим идеей обучить тысячи и тысячи бойцов, чтобы напустить их на страны Запада.

Самолет, на котором мы полетели, принадлежал «Талибану», но его щедро предоставили в полное распоряжение отца. Когда мы сели на борт, я увидел, что пассажирских сидений в нем нет — их демонтировали. Нас было очень много, и всем пришлось кучками сгрудиться на полу. Женщины машинально отодвинулись в хвост самолета, а мужчины разместились ближе к носу. Все мужчины были вооружены до зубов: через плечо висели автоматы, а на поясе гранаты. Это было обычной практикой в Афганистане — никто не знал, в какой момент может начаться сражение, поэтому каждый мужчина считал необходимым всегда быть готовым к бою.

Нам сказали: полет продлится несколько часов. Мы собрались группками, довольные, что у нас появился предлог пообщаться. Молодые бойцы сели рядом с ровесниками, те, кто постарше, образовали свой кружок. Я был в редком для меня хорошем расположении духа, радуясь тому, что мы летим в Кандагар. Я там никогда не был, но надеялся, что в Афганистане есть хоть одно место, которое мне понравится.

Я сидел рядом со своим другом. Его звали Абу-Хаади, и он был старше меня на пятнадцать лет. Он вырос в Иордании, но в поисках высокого предназначения переехал в Афганистан и присоединился к джихаду. Мой старший брат Абдул-Рахман сидел неподалеку, я заметил, что он забавляется со своими гранатами, но в тот момент не придал этому особого значения.

Примерно через час после взлета Абу-Хаади резко толкнул меня локтем и громко шепнул:

— Омар! Смотри! Погляди на брата!

Я взглянул — и сердце бешено заколотилось. Абдул-Рахман случайно выдернул чеку из одной гранаты. Чека валялась на полу, а граната была в руках у Абдул-Рахмана! В любой момент она могла взорваться, уничтожив самолет и всех, кто был на борту.

Я в жизни не видел, чтобы человек так быстро двигался… Абу-Хаади стремительно бросился к Абу-Хафсу и объяснил ему проблему. Именно Абу-Хафсу отец доверил доставить свою семью целой и невредимой в Кандагар. Абу-Хафс забрал гранату из рук Абдул-Рахмана, а затем позвал на помощь одного из специалистов по взрывчатке, летевших с нами. Вдвоем они обезвредили гранату, а потом бросились в кабину пилотов. Самолет летел достаточно низко, и они сумели выкинуть гранату в окно. Мы не слышали никакого шума, но они сказали нам, что видели, как граната взорвалась на полпути к земле.