– Старею… – пробормотал он. – Идем, Дрюня, к этим гаракенцам, перхоть на их шевелюры!

– Стареет он, – хихикнул шут, скрывая беспокойство во взгляде, – а всё туда же – по трактирам да по девкам шастать.

– Умереть на красивой женщине – это мечта любого мужика! – назидательно сказал король.

– Такую глубокую мысль надо обдумать, – заметил шут, выходя следом.

– У тебя весь день впереди! – вздохнул его величество, прислушиваясь к мерным шагам охраны за спиной и цоканью собачьих когтей по каменному полу.

* * *

Дверь открыл старый слуга. Изумленно распахнул глаза, узнав посетителя, придержал створку, позволяя тому войти.

– Где мама? – коротко спросил Ягорай.

– Ее светлость у себя, мой господин. Время раннее – завтрак еще не подавали.

Яго прошел в дом, в котором не был несколько последних лет, ощущая, как концентрируется напряжение – под ложечкой, в кончиках пальцев… Прошлое в своей страшной маске выглядывало здесь из-за каждого угла, полнило ниши сумрачными воспоминаниями.

О том, что дети бывают счастливы, Яго узнал, лишь когда стал кадетом Военного университета и сблизился с его высочеством Аркеем. Королева Рейвин не жалела ласки для детей, хотя и была женщиной сдержанной – истинная дочь Севера. А в родном доме черноволосого мальчишку с буйными кудрями ждала лишь жестокая муштра и наказания за малейшую провинность. И если раньше Яго никогда не задавался вопросом: «Почему?», принимая ситуацию как есть, то получив возможность сравнивать, думал об этом постоянно. Почему ему так не повезло? За что? В детстве он пытался угодить отцу со всей старательностью, на которую был способен, получая в ответ лишь насмешки, угрозы и побои. В подростковом возрасте Ягорай решил, что это бесполезно, и «сорвался с цепи», пустился во все тяжкие. Отец лишь увеличил давление, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не началась война.

Война…

Многие соратники погибали рядом с рю Воронном на передовой, многих он хоронил собственноручно, сцепив зубы, осознавая, что жизнь – вот она, в смерти, а остальное лишь прах. Принц Аркей – всегда спокойный и выдержанный Арк, иногда казавшийся безразличным ко всему, – собрал в свой полк самых безбашенных и опасных, невзирая на расы, сословия, звания. Пресветлая, что они творили, сдерживая врага или оказываясь в окружении! Девиз университета «Знание и сила – для себя и потомков, честь – только Родине!», выжженный в сердцах, обретал силу заклятия, слова «За Родину!», «За короля!» – гнали в бой, заставляя позабыть чаяния и обиды…

Вернувшись с войны, Ягорай был готов заново строить отношения с отцом. Ему казалось, тот, увидев повзрослевшего сына, ставшего опытным воином, изменит свое отношение, но… не случилось. В день, когда Яго покинул отчий дом, не задержавшись там и дня после возвращения с фронта, отец бросил ему в спину: «Ты выжил лишь для того, чтобы продолжать влачить жалкое существование неумехи! Тебе следовало умереть героем на благо Ласурии! Моему разочарованию нет предела!» Ягорай вышел из дома, ощущая в душе горечь мальчишки, которого никто не любит. Однако следом выбежала мать… Плача, обняла, принялась глупо целовать его лицо и руки. Он гладил ее по голове, как маленькую, и молчал, потому что совсем не знал ласковых слов. Атрон, появившийся на пороге, холодно приказал жене вернуться в дом.

– Береги себя, сынок! – прошептала мама и пошла к мужу, покорно склонив голову.

Ему тогда и в голову не пришло встать между ними… Глупец! Обиженный, испуганный щенок, думающий лишь о самом себе и своей обиде! Маленькая волшебница с рысьими глазами оказалась куда ответственнее его тогдашнего, ибо, взяв на себя заботу о ком-то, отвечала перед богами искренне и открыто: кошельком, Силой, сердцем!

За этот урок он будет благодарен ей всю жизнь!

– Яго! – воскликнула, поднимаясь и роняя шитье, герцогиня Фирона рю Воронн. – Мальчик мой, что ты здесь делаешь?

Подойдя к матери, он обнял ее и крепко прижал к себе, вдыхая родной запах. Затем отстранился, разглядывая лицо, в котором совсем не осталось надежды. Сказал просто:

– Я соскучился, мама.

На миг женщина озарилась светом, становясь богиней. Но он тут же угас, спугнутый тревогой.

– Сынок, отец дома! Он будет в ярости, когда узнает…

– Мне все равно, – пожал плечами Ягорай, ощущая, как кирпичик за кирпичиком разрушается стена страха, выстроенная Атроном в его душе. – Мама, я хочу забрать тебя отсюда! Хочу, чтобы ты жила в моем доме. Он не такой большой и богатый, как этот, и стоит дальше от дворца, но там тебе будет спокойнее.

Фирона посмотрела на сына с ужасом.

– Мама, – мягко повторил Яго, – прошу тебя, пойдем со мной!

– Куда это ты зовешь мою жену, позволь спросить? – раздался от двери ледяной голос.

Герцогиня побледнела.

Ягорай медленно обернулся.

Его светлость Атрон рю Воронн стоял в дверях, заложив руки за спину. В них вполне мог оказаться охотничий хлыст, тот самый, с которым черноволосый мальчишка был слишком хорошо знаком…

– Отец, – Яго изо всех сил старался, чтобы голос не дрогнул, – добрых улыбок и теплых объятий тебе! Я прошу маму пожить у меня…

– В твоем борделе с крейскими девками? – иронично изогнув бровь, поинтересовался герцог.

Сердце Ягорая затопило жаром. Отец был у него дома? Видел Виту? Что он пытался сделать? Почему никто не рассказал об этом?.. Впрочем, ответ на последний вопрос Яго знал: потому что он вернулся ранним утром и не успел переговорить с Ируной, а с Витой и вовсе позабыл обо всем…

– Я подал прошение его величеству, – лениво заметил Атрон, входя в комнату и подходя ближе, – скоро твою сучку вышвырнут из страны навсегда! Я всегда считал тебя никчемным, но ты хуже, Ягорай! Ты опозорил честь моего рода, связавшись с крейской ведьмой!

Еще один кирпичик выпал из стены…

Яго выпрямился, как под порывом ветра. И сказал, глядя в глаза отцу:

– Я люблю ее. Ты знаешь, что это такое – любить?

Расслабленность герцога была лишь кажущейся. В мгновение ока он сократил расстояние между собой и сыном и, хлестнув его по щеке тяжелой ладонью, прошипел:

– Кобелиная кровь говорит в тебе, Ягорай! Жаль, я не успел выбить из тебя наследие…

– Атрон! – вдруг крикнула Фирона. – Опомнись!

Женщину била крупная дрожь, казалось, она находится на грани обморока.

Яго не отвел головы от удара, хотя мог сделать это с легкостью. Лишь переместился немного, закрывая мать собой. Атрон ударил еще раз и еще. Молча, с размахом и уверенностью человека, которому никто никогда не сопротивлялся. Стиснув зубы, Ягорай терпел – не боль, поскольку боли не чувствовал, но унижение. Терпел, ибо каждый новый удар не заколачивал его страх глубже, а выбивал! И лишь когда он ощутил, что страха не осталось вовсе, – перехватил карающую руку отца стальным захватом и заставил опустить.