Джеймс взглянул на неё сперва удивлённо, а затем понимающе. Но ничего не сказал. А тем временем к ним, любовавшимся закатом, подошли ещё двое.

— Ага, — хихикнула Галка, узнав их в сумерках всего лишь с нескольких шагов. — Полку диссидентов прибыло. Ну, с Владом всё понятно, мы с ним единомышленники по большинству вопросов. Но ты, Билли… Как ты мог огорчить нашего славного кэпа?

— Да вот так, — хохотнул Билли, подсаживаясь рядом с ней. — Ничего, ему полезно — как ты говоришь.

— Выпить бы по этому случаю, — сказал Жером.

— Я сейчас принесу, — Владик, не успев усесться, тут же поднялся — сбегать за выпивкой.

— Погоди, брат, ещё не вечер, — Галка уже улыбалась, предвидя последующие события. Зря она, что ли, устроила этот демарш? Причард сделал большую глупость, оставив её на борту «Орфея»…

Крепкая жилистая фигура Старого Жака заслонила собой свет дальнего костра, словно материализовавшись из ночной темноты. Этот старый пират пользовался неподдельным уважением команды, и парни сразу притихли.

— Ну, — боцман упёр кулаки в бока и хмуро воззрился на девчонку. — Теперь, я надеюсь, ты объяснишь, какого чёрта устроила этот балаган?

— Какой балаган, дядюшка? — Галка сделала вид, будто не поняла, о чём он.

— А такой, — фыркнул старый француз. — Что ещё за новости? «Не буду деньги брать, так нельзя…» Девчонка — приз. А за приз берут деньги, так всегда было и всегда будет! Не тебе законы менять!

— Может, и не мне, — согласилась девушка. — Только знаешь, дядюшка… Поставь себя на место испанского папаши. Не дай Бог, конечно, чтоб такое на самом деле, но всё же… Вот что бы ты сказал, передавая деньги посреднику?.. Я не сильно ошибусь, если предположу, что ты при этом сказал бы: «Передай им эти деньги, будь они прокляты!» С чувством бы сказал. С большим и сильным.

— Ну и что? — Жак как будто малость поумерил свой гнев. Ни дать, ни взять, включил воображение. — Думаешь, другие доны благословляют денежки, которые мы вытаскиваем из их сундуков?

— То совсем другое. А ты проверь, много ли зажилось на свете дураков, которые убивали родителей и брали выкуп за детей, угрожая отрезать им головы в случае неуплаты? Я тут кой-каких историй наслушалась, — девчонка продолжала гнуть свою линию. — И у себя дома тоже… Нет, дядюшка, ты как хочешь, а я свою удачу не дам по ветру развеять. Кому охота — может брать те проклятые денежки. Пусть потом на себя и пеняет. А я не возьму. И другим не советую.

— Сестра дело говорит, — глухо сказал Влад. — Поверил бы ты ей, дядька Жак. У неё такой нюх на эти дела, что и дома всем было завидно.

Боцман недоверчиво крякнул, но промолчал. И, так же, ничего не сказав, отправился обратно, к команде.

Галка не очень хорошо видела в темноте, но четыре фигуры в сторонке не заметил бы только слепой. Пока шёл разговор с Жаком, эти четверо топтались в сторонке. Видимо, чего-то выжидали. И вот боцман ушёл. Зато все прочие остались. И четверо — наверняка, дружки покойного Мэтьюза — убрались несолоно хлебавши.

Уже по темноте к невесёлой компании присоединились Дуарте и Пьер.

— Чёрт, мы только что с вахты, и выясняется, что такое зрелище пропустили! — смеялся Пьер. — Ну, давай, Воробушек, рассказывай, что там да как. А то парни уже такого наговорили — страшно слушать.

— Подожди с рассказом, я сейчас выпить и закусить приволоку, — подмигнул ей Дуарте. — Ну вы даёте! Нет, и правда, ты, Алина, немножко… «с поворотом». Только — Бог свидетель! — в нужную сторону.

— А я это давно всем говорила, — сказала девушка, вызвав смех.

Из дневника Джеймса Эшби

Раньше мне казалось, что власти добиваются лишь самые жестокие. Как приятно ошибиться в лучшую сторону! И вдвойне приятно от того, что обратное мне доказала именно Алина. Эли… Милая Эли…

У меня не было выбора. Вернее, выбор был, но альтернативой пиратству оказалась смерть под кнутом надсмотрщика. И я выбрал жизнь пирата. Полную опасностей, но всё-таки это хоть какая-то свобода. Плюс, неплохой заработок. Но пираты как явление — это нечто ужасное. Вся гнусность и мерзость человеческая, собранная в одном месте и повёрнутая к миру самыми отвратительными сторонами. Иной раз даже казалось, что лучше бы меня запороли насмерть на сахарных плантациях. Алина же думает и поступает иначе. Нисколько не обольщаясь насчёт морального облика наших парней, она умудряется подглядеть в них немаловажные положительные качества. И не только подглядеть. Рассказывая матросам свои истории и анекдоты, она шаг за шагом, крупица за крупицей собирает эти светлые крохи, сохранившиеся в их прожжённых душах, и даёт им разрастись. А сейчас эти ростки дали первый урожай.

Я запишу здесь один из анекдотов в исполнении Алины. Постараюсь максимально сохранить её лексику.

Один тип нанялся в городскую стражу. Месяц служит, второй, третий — а за жалованьем не идёт. Вызывает его начальник и спрашивает: «Тебе что, деньги не нужны? Иди жалованье получай, дурья башка!» «Ого! — удивился малый. — Так тут ещё и деньги платят? А я думал — дали оружие, и вертись как хочешь».

Парни хохотали до слёз…

Я понял, почему Алина так нетерпима к насилию над беззащитными. Не потому, что сама подвергалась насилию, или оно ударило по ней через близких людей. Она сама в прошлом творила беззаконие, хоть и не призналась в этом. А теперь искупает свою вину перед Всевышним…

Причард не отказался от мысли взять выкуп за девочку-испанку. Но история эта имела весьма неожиданное продолжение. К полудню следующего дня, когда дона Рикардо уже отправили за выкупом, выяснилось, что на берегу уже не один, а два лагеря. Причём, большинство команды перешло к нам, прилюдно отказавшись от доли в деньгах за ребёнка. Алина верно сыграла на матросском суеверии: кому охота нарваться на сильное проклятие и удачи лишиться? Здесь Причарду не оставалось ничего, кроме как пойти на мировую. Но он явно затаил недобрые мысли. Алина в курсе, и она готовит какие-то контрмеры. Однако дело не столько в этом, сколько в очень странном обстоятельстве. Я пишу эти строки спустя месяц после получения выкупа за юную испанку. Так вот: в течение месяца из всех, кто взял те деньги, в живых остался один Причард. Кого убили в трактирных драках, кого тихо зарезали и ограбили в тёмных переулках. Человек двадцать сошли на берег и нанялись на торговое судно, отправлявшееся в Европу. Но его перехватил какой-то испанец, и почти вся команда повисла на реях. Историю эту рассказал матрос-голландец, выброшенный за борт и спасшийся благодаря бочонку… Не знаю, судьба ли это, чутьё Алины, или она и вправду умеет отнимать удачу, как поговаривают матросы, но я просто констатирую факт. Причард же, узнав обо всех этих смертях, моментально помчался к какому-то ростовщику. Испугался не на шутку, и я его понимаю. Суеверие суеверием, а факт налицо, и тут на его месте я бы наверняка поступил так же. Избавился бы от явно проклятых денег.

Алина ненормальная? Не уверен. Скорее, это мир сошёл с ума. А она как раз из тех, кто лечит его. Кровопусканием.