– Хорошо, – коротко кивнул Император.

– Приказ о начале похода, повелитель, – теперь улыбка Сежес источала патоку. – Приказ о том, что означенные легионы передаются под начало.., и так далее.

Пока составлялся внушительного вида пергамент, пока собирался Коронный Совет и с бесчисленными мелодекламациями из хрустального ларца извлекалась большая Имперская печать, наступил вечер. Все это время Сежес не отходила от Императора, мурлыкала, точно сытая кошка, и вообще казалась чрезвычайно довольной. И потому каждую крамольную мысль приходилось безжалостно дробить на тысячи мельчайших осколков.

И конечно же, никаких вестей от Хеона.

И, конечно, никакой лазейки привлечь к этому Серых. Никакой возможности связаться с Патриархом.

Император выдернул из-за пояса заветный кинжал.

И без замаха вогнал его в горло деревянной статуэтке, немыслимо древней, вывезенной предками еще с далекого южного континента.

* * *

«Нет, они ни за что не станут возвращаться этим путем, – думала Тави, шагая следом за Сидри по гладким, отполированным плитам. – Там остался разрезанный надвое труп.., труп, где еще сохранились следы ее заклятий, ее вечный отныне укор. А если бы все удалось и он бы ответил ? – внезапно подумала она. – Тогда ты считала бы, что все в порядке? Что так и должно быть? Он не сделал тебе ничего плохого, этот бедняга, а ты, а ты – ты лишила его даже посмертия. Зачем? Во имя чего? Ничего не добилась. Но даже если бы и добилась – что тогда?..»

Вольные привыкли добиваться цели. Изреченное Кругом Капитанов – приказ, обсуждению не подлежащий. Благо Вольных есть высшая ценность и высшая правда. Честь Вольных – ценность и правда вторая, столь же высокая. Все иное есть мирская суета.

И вот позади остался раздавленный привратными камнями священник. Не поднятый злым чародейством труп – нет. Человек. Несчастный. Преданный. Ею.

«Тави! Что с тобой? – Кан-Торог не хотел, чтобы их слышал Сидри. – На тебе лица нет. Опасность?»

Таков он, Кан – даже и в мыслях не допускает, что его спутница хоть на миг задумалась об участи убитого ею.

«Опасности нет, Кан». Что бы она ни думала, порученное Кругом дело важнее всего. Они его выполнят – выполнят во что бы то ни стало.

«Да? А то на тебя смотреть страшно», – мысленный смешок. Кан-Торогу никогда не бывало страшно. Вольные боятся лишь одного – запятнать свою честь. Смерть в сравнении с этим – недостойный упоминания пустяк. Вольные умеют умирать по собственной воле; пытать их нет смысла. Да, потом умелый некромант Радуги сумеет выведать у трупа все, что нужно – но чести Вольного это не уронит. Он – мертв. Мертвые срама не имут. И уже – неподсудны.

Неожиданно обернулся шедший впереди гном. Обернулся, хмыкнул снисходительно и зашагал дальше. Тави невольно осеклась. Неужели он слышал? Нет, нет, не может такого быть! Хотя кто знает, на что способны не лишенные дара ворожбы гномы в своих родных подземельях, тем более – подземельях Царь-Горы?..

Сидри все время держался впереди. Шагал уверенно, словно хаживал этой дорогой каждые утро и вечер. Едва сомкнулись каменные челюсти и вспыхнули факелы, он спрятал в ладанку на грудь свой заветный кристалл. Неяркий свет магии умер – и Тави показалось, что, несмотря на жаркое пламя запасенных факелов, подземная тьма алчно надвинулась, уже скрежеща в вожделении незримыми клыками мрака.

Пока что дорога оказалась не из трудных. Ровный пол тоннеля шел вниз под небольшим уклоном. Успокоившись, поцокивали копытами кони. Припасов для них не взяли, но Тави это не заботило – заклятье глубокого сна, мало отличающегося от смерти, и лошадки преспокойно дождутся их возвращения. Если, конечно, дождутся.

Пока все хорошо. Об оставшихся перед каменными вратами следах забудем – пока ничего сделать нельзя, и нечего забивать этим голову. Когда они выберутся наружу, она подумает, как исправить содеянное. А пока.., пока все слишком уж хорошо. Покинутые твердыни старой магии – она знала – очень быстро заполняются крайне малосимпатичными созданиями, теми, что кормятся остатками и отбросами. Здесь, под землей, давно уже следовало обвалиться сводам, истрескаться плитам пола, заклинить в потайных петлях дверям. Сила Гномов ушла из этих мест – однако вокруг все выглядело так, словно хозяева только что закончили генеральную уборку перед праздником. Гномий Yyraz Madhy, Праздник Обретенных Камней – в его преддверии обитатели Царь-Горы только что языками не вылизывали все до единой залы, перехода и галереи. Не все владения гномов были высечены в плоти скал – под Царь-Горой вились русла нескольких подземных рек, за долгие тысячелетия пробивших громадные пещеры в мягких породах, и гномы возвели там целую паутину высоких арчатых галерей, протянувшихся над бурными потоками.

Путь отчаянной троицы лежал много глубже – в сердце самых старых выработок, пробитых в дни, когда никто еще и помыслить не мог о грядущей славе Царь-Горы и ее владений. И уж, конечно, даже самые искушенные маги Подгорного Племени не могли предвидеть ужасный конец гордого царства…

И все-таки они шли слишком уж хорошо. Долго так продолжаться не могло. Законы не обойти.

Впервые Сидри остановился в небольшом круглом зале, откуда брало начало полдюжины коридоров и лестниц.

– Все, клади лошадок спать, Тави, – гном суетливо рылся в своем заплечнике. – Дальше им хода нет, да и нам гладкая дорожка заказана. Пойдем старыми путями.

– Это какими же? – полюбопытствовал Кан-Торог, пристроив факел в железное кольцо на стене.

– Старыми – значит «старыми», воин… Когда-то гномы тратили силы на добычу руд и самоцветов, а не на прогрызание дырок в граните. И наверх вел один-единственный тракт, по которому вывозили добытое. А пути прокладывались не в монолитной толще, а по трещинам, по слабинам, по тянущимся вверх бедным жилам – после низовых богатств все казалось бедным – то есть там, где уже прошли горные духи. Идти аа ними проще и легче. Но путь получается неудобным, извилистым, изломанным. Гномы не любят лестниц, а тут приходилось вырубать мириады ступеней. Потом эти пути оказались забыты. А те, кто.., кто заменил нас здесь, – гном невольно понизил голос, – кто заменил нас здесь, они держались широких трактов и высоких галерей. Винтовые лестницы им ни к чему. И я считаю – лучше перетрудить ноги, чем оказаться с выеденными внутренностями. Правильно я говорю, а?

– Вольный предпочтет перетрудить руку, сжимающую меч, – презрительно фыркнул Кан-Торог. Сидри пожал плечами, – Когда воля Каменного Престола будет исполнена, не возбранится тебе, доблестный, в одиночку спуститься сюда и перебить всех тварей, здесь скопившихся. Но пока…

– Никакой Каменный Престол не заставит Вольного забыть о чести, – немедленно обиделся Кан.

– А что требует твоя честь, чтобы отдавшиеся под защиту Вольного разделили его участь, отвернись удача в сражении? – спокойно возразил Сидри. – Без твоей помощи, Кан, я не могу дойти до цели. Проводи меня до оговоренного места, и – клянусь Престолом! – я дам тебе заклятье, открывающее вход. Сможешь вернуться сюда и следовать путем своей чести. Я серьезно.