Занятие всех перечисленных поселений позволило Колумбии сделать часть реки снова судоходной и открыть линию снабжения из Пасто в Каукайю; кроме того, это имело большое политическое значение, поскольку означало перенос войны на территорию Перу.

***

Военные неудачи вызвали возмущение перуанской общественности. Для ее успокоения правительство заявило, что 17 апреля перуанские войска отбили Гвепи у колумбийцев, но это заявление являлось обыкновенным блефом. Однако, чтобы успокоить нарастающую оппозицию, в самом деле требовалась какая-нибудь эффектная победа. Данное обстоятельство стало причиной отправки на Амазонку наспех сколоченной группы кораблей.

В конце апреля 1933 года из Кальяо в «неизвестном направлении» вышли крейсер «Almirante Grau» и 2 подводные лодки типа «R». Ходили слухи, что их целью являются действия против колумбийских портов и судоходства в Карибском море, тем более, что 4 марта эти корабли прошли Панамский канал. Кроме того, в порту Бальбоа, в зоне Панамского канала, стоял в доке на ремонте котлов и машин перуанский крейсер «Colonel Bolognesi». Он вполне мог присоединиться к этой группе.

Однако в официальном заявлении правительства Перу говорилось, что корабли направляются в район конфликта, чтобы атаковать продвигающиеся вверх по Путумайо колумбийские корабли.

После короткой стоянки в Кюрасао, целью которой была очистка подводной части корпуса крейсера (впрочем, голландцы под нажимом США отказались провести ремонт) 8 марта перуанский отряд снова двинулся в путь, зайдя для дозаправки топливом и провиантом в Порт-оф-Спейн, а затем вышла к берегам Гвианы.

Этот рейд вызвал замешательство бразильских властей и сильную обеспокоенность колумбийцев, поскольку один только крейсер своей огневой мощью превосходил всю артиллерию корпуса Кобо (два 152-мм орудия и девять 76-мм, против трех 88-мм пушек и четырех 75-мм). Положение ухудшилось еще и потому, что пребывавший с конца апреля в столице страны Боготе генерал Кобо, по невыясненным причинам сложил с себя командование и снова вернулся во Францию.

Развязать критическую ситуацию помог случай. 30 апреля в Лиме террористы из так называемого Американского Народного Революционного Альянса убили президента С. Серро. В борьбе за власть экспедиция военно-морского флота отошла на задний план. Тем не менее, новый президент, бывший военный министр генерал Оскар Бенавидес, ее не отменил, хотя и согласился на предложение Лиги Наций о приостановке военных действий.

Видимо, он хотел таким образом обеспечить себе более сильную позицию в начинающихся в мирных переговорах, согласие на которые колумбийское правительство выразило 12 мая.

Прибытие перуанского отряда кораблей в район Тарапаки ожидалось 24 мая, однако неприязненная позиция бразильских властей, которые саботировали снабжение его топливом и продовольствием, а также угроза экономических санкций со стороны Лиги Наций вынудили правительство Бенавидеса начать переговоры еще до прихода эскадры.

Поскольку военные действия прекратились, дальнейшее продвижение отряда тоже приостановилось и в сентябре корабли вернулись в Кальяо.

Согласно подписанному 25 мая в Женеве соглашению о перемирии, войска обеих сторон должны были уйти из занимаемых ими районов, а назначенная Лигой Нации международная комиссия (представители США, Бразилии, Испании и Кубы) должна была от имени Колумбии взять на себя административное управление «трапецией» Летисии сроком на один год. Для поддержания порядка в распоряжение комиссии были переданы 150 колумбийские солдат.

Мирные переговоры начались 24 октября 1933 года в Рио-де-Жанейро.

Несмотря на некоторое обострение отношений в апреле 1934 года (когда Колумбия, опасаясь новой перуанской агрессии, послала в Летисию 2 транспортных судна, имевшие на борту 1650 солдат, а Перу направило в порт Рамон Кастильо эсминец «Almirante Guisse») под сильным давлением Бразилии 24 мая 1934 года был подписан мирный договор. Он подтвердил границы, определенные договором Саломона — Лозано, благодаря чему 19 июня 1934 года власть над «трапецией» Летисии снова официально перешла к Колумбии.

«Ничто на свете не происходит без участия военного флота. Флот определяет положение народа в мировой иерархии во время мира, а во время войны, обеспечивая стране свободу действий на море, почти всегда решает судьбу победы сухопутных сил».

Эти слова итальянского диктатора Бенито Муссолини, по совместительству являвшегося еще и министром ВМФ, объясняют стремительное расширение итальянского флота. На его строительство ежегодно выделялось в 1926―30 гг. — 1 миллиард лир, в 1931―34 гг. — 1.25 млрд. лир, в 1935―36 гг. более 1,3 млрд. лир.

Столь стремительный рост морскоё мощи и явное желание превратить Средиземное море в итальянское «mare nostrum» («наше море» — лат.) серьезно беспокоило Францию, но еще больше — Великобританию, которая дотоле господствовала на этом ТВД.

Озабоченность британского правительства еще больше усилилась после того, как французское правительство Пьера Лаваля 7 января 1935 года подписало договор с Италией. В соответствии с этим договором Франция отказывала британскому флоту в использовании военно-морских баз в Южной Франции и Северной Африке в случае вооруженного конфликта с Италией.

***

Однако Италия создавала мощный флот не только для обороны своих морских рубежей. Он был необходим также и для реализации планов колониальных захватов в Африке и на Ближнем Востоке, то есть в регионах, традиционно входивших в сферу британского влияния и бдительно охраняемых британским Королевским флотом.

Италия, окончательно объединившаяся в единое государство лишь в 1870 году, достаточно поздно вступила на путь колониальных завоеваний. В 80-е годы ХIХ века итальянцы захватили Эритрею и Сомали, однако попытка захвата Абиссинии (Эфиопии) закончилась поражением под Адуа 1 марта 1896 г. Затем в 1911 году, во времена внутреннего кризиса оттоманской империи, итальянцы захватили Ливию. В этой кампании итальянский флот сыграл решающую роль. Он разгромил немногочисленный турецкий флот, обеспечил переброску в Ливию 56-тысячной итальянской армии, своим огнем поддерживал ее действия в прибрежной полосе и сам активно действовал на морских коммуникациях противника, срывая переброску турецких войск.

Теперь, имея уже некоторый опыт в колониальных кампаниях и значительно увеличившийся по своим размерам, итальянский флот должен был сыграть важнейшую роль в новых захватах. Первой целью была избрана Абиссиния — отчасти в плане мести за Адуа, но главным образом по причине имеющихся там природных богатств (уголь, железная и медная руда, золото, соль, кофе, табак, хлопок, сахарный тростник, каучук).

Итальянская Восточная Африка — в виде Эритреи и Сомали — представляла бы серьезную угрозу британским морским коммуникациям в Индию и на Дальний Восток. А Ливия и Абиссиния, охватывающие Египет и Судан подобно гигантским клещам, в свою очередь угрожали бы сухопутным коммуникациям, соединявшим Египет с Южноафриканским Союзом (автострада Каир — Капштадт). Наконец, захват озера Тана (исток Голубого Нила) позволил бы, угрозой реализации проекта поворота течения притоков Нила, оказывать давление на Судан и Египет.