— Да. Вчера мы получили отказ Турции в предоставлении своей территории для размещения наших самолетов. Она заявила, что выступает за необходимость прийти к полному согласию в Совете Безопасности ООН о наказании Ирака. При этом Анкара обратила внимание на «особое мнение» России и Китая. К сожалению, мы вынуждены констатировать, что Анкара все больше дистанцируется от силовой политики США. Причины тому следует искать в последствиях операции «Буря в пустыне», в результате которой Турция понесла огромные убытки. Ущерб, нанесенный экономике Турции санкциями, которые перекрыли нефтепровод из Ирака к терминалу в турецком порту, и замораживание приграничной торговли Анкарой оцениваются в 35 миллиардов долларов. Турки подозревают Великобританию в том, что она пытается осуществить свой тайный план раздробить Ирак и создать в северных районах самостоятельное курдское государство. Случись это, и 13-летний конфликт в юго-восточной Анатолии, где курдские боевики воюют с турецкой армией, приобретет масштабы крупной региональной войны. Поэтому, если вы не будете возражать, я предприму усилия к тому, чтобы Великобритания постаралась развеять подозрения Анкары. Я хочу завтра вылететь туда и в Париж, который больше придерживается позиции России, и попытаться убедить их в необходимости крепить единство НАТО и поддержать хотя бы на словах наши действия в Ираке. Затем мне необходимо снова побывать в ряде самых крупных арабских стран. Они тоже пока проявляют явное колебание. Генеральный секретарь ООН тоже вылетает на Ближний Восток. Он хочет предъявить Саддаму ультиматум, но только в более мягкой упаковке. Он считает, что Саддаму будет легче уступить ему, чем Президенту Соединенных Штатов Америки.

— Вы правы, эту работу надо делать. Хорошо, отправляйтесь в поездку. Я буду молить Господа, чтобы ваши усилия были успешными. Я же постараюсь разобраться с подготовкой к боевым действиям и работой нашей разведки. И последнее, Христина, обстановка на Балканах продолжает ухудшаться. Милошевич начал действовать так же, как это делает Саддам. Будучи в Европе, не забывайте и о Югославии.

— Да, мистер Президент, я это понимаю. Балканы у меня уже в печенках сидят. Там действительно завязывается очень опасный, тугой узел.

Миссис Кейс распрощалась с Макоули и вышла. В кабинет тут же вошла Ева Мискури:

— Мистер Президент, уже несколько раз звонил мистер Джонсон. Он очень просил соединить вас с ним, как только вы освободитесь.

— Хорошо, Ева, но сначала подойди ко мне, пожалуйста.

Ева приблизилась к нему. Макоули, не вставая с кресла, обхватил ее за талию и по-детски, уткнув голову в грудь, негромко произнес:

— Господи, как я устал.

Ева нежно погладила его по голове:

— Я вижу. Вам надо чаще отдыхать. Делать хотя бы короткие перерывы в работе. Нельзя так напрягаться. Я сейчас скажу, чтобы вам принесли кофе и пятнадцать минут никого к вам не пропущу. Сделайте маленький перерыв, мистер Президент.

Макоули убрал руки и сел прямо:

— Спасибо, дорогая. Когда ты рядом, мне легче. Соедини меня с Джонсоном. Чувствую, что ничего хорошего от него я не услышу, и распорядись о кофе — я действительно отдохну минут десять-пятнадцать. И еще, позвони директору ЦРУ, скажи, что через час я жду его.

Ева нежно погладила его по волосам и, улыбнувшись, направилась к дверям.

Не прошло и двух минут, как позвонил Джонсон. Он сразу же перешел к делу:

— Следующей… будет у нас миссис Карола Цайс.

— Эта та, что утверждает, что я ей дал в руку член?

— Да, она еще утверждает, что ты сильно укусил ее губы.

— А член мне она не кусала? — зло бросил Макоули и спросил, где она сейчас работает.

— В Белом доме, ты ее, как она заявляет, сам и устроил. А мистер Хаммер подтверждает, что на работу ее оформлял он по твоему распоряжению.

— Пресса сообщает об этом?

— Нет, но когда писали об Илоне Сталлер, то упоминали и о ней. Надо признать, что удары по базам террористов и судебные разбирательства по делу Сары приглушили нашу тему.

— Ну что ж, давай будем готовиться.

— Джон, — не скрывая тревоги, произнес Андрис, — не думай, что это все просто. Дело в том, что прокурор, как мне кажется, приступает к главной стадии войны с тобой. На примерах Каролы Цайс, Мерлин Биделл и Беллы Крипас он попытается доказать, что ты используешь кабинет в Белом доме не всегда в служебных целях, а еще как и персональный бордель. После этого он явно намерен нанести завершающий удар, используя для этого Монику Левин.

В кабинет вошел стюард. Он принес кофе, и Президент с чувством облегчения прервал разговор:

— Хорошо, Андрис, ты пока готовься. Оговорим этот вопрос через пару деньков.

Положив трубку на аппарат, он в мрачном настроении принялся за кофе.

«Что же это за хреновина, кого ни трахнешь, к какой ни притронешься — тут же иск?! Есть ли в этом мире нормальные женщины?! Ни стыда, ни совести. Скоро, очень скоро в Америке перестанут рожать детей, мужчины превратятся в «голубых», а женщины в лесбиянок, — со злостью подумал Макоули, отпивая маленькими глотками кофе. — Ох, как правы русские женщины! Как они высмеивают американских подруг за их продажность, готовность ради денег продать все. Нет, с этим надо бороться!»

Допив кофе, Макоули откинулся на спинку кресла и бессмысленно уставился в угол. Постепенно мысли возвратились к самому неприятному. Кто она, Карола Цайс? Помнит ли он ее? Макоули не врал сам себе. Он мог сказать одно: Каролу Цайс он не помнит, но память сохранила какой-то мелкий эпизод, который произошел у него с какой-то женщиной.

«Да, женщин у меня было много, и, конечно же, всех не вспомнишь. Нет, среди них этой Цайс не было. Хотя, стой, она же и не говорит, что со мной спала. Может, поэтому и обиделась? А подавать в суд только из-за поцелуя — это же бред».

Макоули вдруг вспомнил то, что сказал Андрис Джонсон о замысле специального прокурора Гордона, который хочет выйти на самое тяжелое обвинение — доказать злоупотребление властью.

«Да, если бы Гордону удалось убедить Беллу Крипас, Мерлин Биделл да еще Монику Левин, чтобы они подтвердили под присягой то, что я с ними трахался прямо в кабинете Белого дома, то тогда мои дела действительно были бы плохи, — Макоули смахнул с лица холодный пот и задал себе вопрос: — А выдержат ли эти женщины? Не поддадутся ли уговорам прокурора? Надо будет попросить кого-либо из своих прощупать их настроение? Моника — в порядке, не расколется, а вот Биделл и Крипас?..» Макоули помнил этих дам. Переспал с ними по два-три раза — не более и как-то забыл о них, выпали из обоймы. Может, тоже затаили обиду?

В этот момент Ева Мискури по внутреннему переговорному устройству доложила, что прибыл директор ЦРУ. Через десяток секунд Уолш появился в кабинете.

Макоули пошел навстречу, и, обменявшись рукопожатием, они устроились за тем же столиком, где он беседовал с госсекретарем. Ничего не скрывая, коротко рассказал Уолшу о грозящих ему новых судебных исках: