– А сама как думаешь?

Я посмотрела по сторонам, с каждым мгновением удивляясь все сильнее и сильнее. Больше всего это низкое и длинное помещение напоминало лабораторию. Куда ни глянь – везде непонятная аппаратура, стеклянные шкафы, могучая дверь, как в бомбоубежище, и ни одного окна в поле зрения.

– Ну и что это такое?

– Подвал Академии художеств. – невозмутимо попивая сок, сообщил Джеф. – Лаборатория при кафедре экспериментальной алхимии.

Я мгновенно вскочила на ноги и бросилась к двери.

– Можешь не трудиться. – крикнул мне в спину Джеф. – Там кодовый замок.

– Предатель! – закричала я, оборачиваясь к нему. – Так ты с ними! Заманил меня, урод! А я-то тебе поверила!

– Тебя неинтересно обманывать. – продолжал издеваться Джеф, пока я металась по помещению в поисках другого выхода. – Раз обманешь, два, другой бы давно параноиком стал, а ты продолжаешь верить.

Убедившись, что из лаборатории не выбраться, я постаралась взять себя в руки.

– Что дальше? – спросила я, усевшись на стол перед Джефом. – Будешь меня пытать и добывать сведения?

– Что ты? – картинно изумился Джеф. – Я же не какой-нибудь старый инквизитор типа Хохланда. Мне никаких сведений от тебя не нужно. Я и так знаю, кто устроил вселенский катаклизм, оживив древнее море. Я даже догадываюсь, куда оно потом делось, – правда, это только моя гипотеза.

Джеф поставил на стол сок и поглядел мне в глаза.

– И я знаю то, чего не знаешь даже ты сама. – как ты это сделала. Именно в связи с этим я тебя сюда и притащил.

– Я чего-то не понимаю. – нахмурилась я. – Так ты не заодно с Хохландом и прочими академиками?

Джеф рассмеялся:

– Поразительная догадливость! Конечно, нет! Скажу тебе по секрету, меня-то они и ищут. Считают, что тот катаклизм устроил я, ха-ха!

– А. – сообразила я. – так это тебя они собирались заточить в подвалы академии?

– Ага.

– Тогда что ты тут делаешь?!

– На то две причины. Во-первых, пока все профессора околачиваются возле библиотеки, академия для меня – самое безопасное место. Никому не придет в голову, что я прячусь именно там, куда меня собираются заточить. Я же работал тут много лет, у меня в академии полно знакомых, и многие мне кое-чем обязаны...

– Книжечки краденые, помню-помню... А вторая причина?

– Вторая причина – это оборудование. Джеф встал со стула и положил ладонь на низкий металлический шкаф, похожий на старинный холодильник «Морозко».

– Оборудование кафедры экспериментальной алхимии уникально. Все эти агрегаты служат одной цели – преобразованию материи. Например, это – атанор, алхимическая печь, в которой и происходит процесс выращивания философского камня. Не знаю, удалось ли им что-нибудь вырастить...

– Все это замечательно; уникальное оборудование и все такое – только при чем тут я?

Джеф, слегка прищурившись, задумчиво посмотрел вдаль и сказал;

– Да вот, хочу провести один эксперимент.

– Ну и проводи, а я тебе зачем?

– А без тебя никакого эксперимента не получится.

Я на всякий случай встала так, чтобы нас с Джефом разделял стол, и спросила:

– А поподробнее?

Джеф глянул на часы;

– Изволь. Время у нас пока есть. Тогда в подземелье, когда ты испортила Книгу, даже и не знаю, почему я тебя сразу не убил...

– Ты меня проклял. – напомнила я.

– Ах, да. Тебе на самом деле повезло, что ты рассказала о сером мире. Я сначала думал, что ты не всерьез, а потом дошло – и правда ведь, девчонка ничего не знает о субпространстве! Боится его, дурочка! Сама, не будучи иллюзионистом, как-то туда влезла, а теперь страдает. Меня это все долго прикалывало. Думал – сказать тебе или нет? А тогда, в подвале, я решил; пусть помучается, да подольше, как я. А когда узнает, что мучилась без причины, так будет страдать еще сильнее. И сказал тебе, что субпространство – это реальность, а все остальное иллюзия. В принципе, не особо и соврал.

Потом ты куда-то уехала – мне было уже наплевать, а я остался думать, как можно исправить дело с Книгой. Выходило – никак. На что годна Книга, если целый кусок ее вырван и съеден? Я даже в депрессию впал от безысходности... Но как-то в июле в моем домене случилась странная штука. Дело было вечером. Сидел я на балконе, пил какую-то шипучку и предавался мрачным мыслям. Вдруг чувствую – с неба капает! Что за бред, думаю, откуда в пустыне вода? И тут как ливанет! Гром, молния, штормовой ветер... кстати, снова видел дракона – на этот раз белого... и вроде не одного. Я такого ливня даже в нашем мире не припомню. А в моем домене дождя не могло быть в принципе. В Хоразоне во внутреннем дворе стояла вода чуть не по колено. Вся буря длилась с полчаса. Потом стихло. Такой воздух стал хороший, свежий, ну прямо морской! Я понюхал и догадался – дело нечисто. И послал на разведку Эзергиль. А когда она вернулась и сказала, что видела новое море, а на его берегу – тебя... тут-то у меня мысль и заработала.

Со слов Эзергили я понял, что имело место превращение мертвой материи в живую. Ты спросишь: что в этом особенного? Разве все мы не создаем домены? Нет! Создавать свое и превращать чужое – это разные вещи. Потом, если хочешь, объясню разницу. Но второе – гораздо сложнее. А уж превращать мертвое в живое... В общем, я задумался. Перед отъездом я тебя хорошо запугал и считал, что с Чистым Творчеством для тебя покончено. И вдруг ты оживляешь море. Откуда такой прорыв? Что изменилось?

– Да – что? – спросила я, слушая Джефа с огромным вниманием.

– А вот что. Мы с тобой совсем забыли о некоем съеденном листке.

– Ты серьезно считаешь, что из-за того огрызка я смогла...

– Это и есть та самая версия, которую я хочу проверить экспериментально. – кивнул Джеф. – А именно; что в тебе так удачно изменилось поле того злодейского поступка.

Я слушала Джефа, и веря, и не веря. Что он такое говорит? Я давным-давно забыла про этот несчастный обрывок! Не рехнулся ли Джеф? Что тут можно проверять? И как?

Последний вопрос я задала вслух:

– Что ты собираешься со мной делать?

– Не знаю, сможешь ли ты понять... Тебе знакомо выражение «философский камень»? Я вздрогнула;

– Да... приблизительно.

– Люди считают, что это такая волшебная штуковина, чтобы превращать свинец в золото. Но мало кто знает, что это лишь ее побочный эффект. Философский камень – хотя мне не нравится это слово, потому что никакой это не камень – имеет чудесное свойство; он заставляет материю стремиться к совершенству. Превращаться из худшего в лучшее, из мертвого в живое. Улучшаться до бесконечности. Об этом и идет речь в Книге Корина.

– Я уже в курсе. – пробормотала я.