Ее тело ощущалось бесконечным, бескрайний простор, реки и горы, теплый ветер…

Он положил ее шпильку на стол, медленно и тихо, как будто боялся кого-то испугать. Красный камень, в белом металле, гладкий кабошон, схваченный изгибами серебра, так прочно, что они стали одним целым. Так красиво.

Она закрыла глаза. Его ладонь вспыхнула на талии, протиснувшись между пуговицами кофты, гладкий шелк новой рубашки передавал тепло так щедро, как будто ничего не хотел оставить себе, она бы так не смогла, она хотела оставить себе все, только себе, такая жадность.

Вторая ладонь вспыхнула на ее локте, двинулась выше, сжала плечо, тронула воротник, второе плечо… все, она схвачена как кабошон, можно больше не стоять на ногах, ничего не изменится.

Его дыхание на затылке стало ближе и горячее, он потянул прядь волос, зубами, от этой мысли хотелось дышать, но не получалось. Она медленно наклонила голову туда, куда он тянул, почти послушно — действуйте, господин министр, вперед, что дальше?

— Не страшно? — ее голос звучал как чужой, она бы сама его не узнала. Он отпустил ее волосы, медленно сжал руками крепче, почти больно, но все равно недостаточно сильно. Ей не было страшно, внутри поселилась безысходная молитва к пылающему небу, которая все равно не поможет, потому что армагеддон уже случился, все, выхода нет. Она почти хотела, чтобы он за это заплатил, и почти хотела заплатить за это сама, увидеть его глаза, когда он это увидит, посмотреть ему в глаза с выражением превосходства — на этот раз это я, высокомерный жест щедрости, я плачу, я угощаю, ни в чем себе не отказывайте.

— Не страшно, — его хриплый высокомерный шепот, ожидание и…

"Дзынь."

— Страшно, за вас. Не думал, что когда-нибудь это скажу, но сейчас я предпочел бы не вызывать у вас эмоций.

— Желания не всегда совпадают с реальностью.

— В моем случае — почти никогда, — горько усмехнулся он, резкий выдох пустил по коже под волосами горячую волну, Вера улыбнулась.

— Вы, вроде бы, шли за стол?

— А я и иду. Медленно так, постепенно иду. Тесная у вас кухня, — он прижал ее к столу, ей пришлось упереться руками в край, она тихо рассмеялась, запрокидывая голову и касаясь затылком его плеча:

— Ну простите, какая есть, она мне такой досталась.

— Надо стол поперек развернуть, — мечтательно вздохнул он, она наигранно удивилась:

— Зачем? Чтобы в угол можно было только по одному протиснуться?

— Протиснуться — да, — медленно, с наслаждением произнес он, сжимая ее плечи, — по одному — нет.

— По-моему, здесь и так тесно. Вы не пробовали выдохнуть?

— Это я выдохнул, — с ноткой возмущения сообщил он, она изобразила недоверие:

— Да ладно? А ну, вдохните.

Его грудь толкнула в спину, ей пришлось чуть наклониться, она уперлась руками в стол и выровнялась, отпихивая его спиной:

— А вот это уже неприлично.

— В этой кухне вообще происходит мало приличного в последнее время.

— Будем усугублять?

— Обязательно.

— Вы это переживете?

— Я крепкий.

— А я — нет.

— А вам и не надо, — его рука на плече сдвинулась к воротнику и пробралась под кофту, поверх рубашки, Вера не заметила, когда кофта успела расстегнуться окончательно. Рубашка делала вид, что она есть, хотя по ощущениям, ее не было.

— Интересно, как так получается, что это все время вы?

— Надо подумать, — прозвучало с издевкой, она усмехнулась, он забирался под кофту все дальше, — может быть, это все потому, что не все в моем мире "толстошкурые бегемоты"?

— Я же сэнс, — качнула головой Вера, — я знаю, что вы чувствуете, я даже пьянела вместе с вами.

— Хотите сказать, что ощущаете мои ощущения в полной мере? — иронично- недоверчивый тон намекал, что ей до его ощущений как до луны, она пожала плечами:

— Это еще неизвестно, где мои, а где ваши. Но мы можем надеть тот волшебный амулет, который вы мне подсунули под видом щитов, и проверить.

Его руки замерли, как будто он был готов услышать резкие слова и отодвинуться, она молчала, он постепенно расслабился и опять прижал ее к себе, осторожно спросил:

— Как он ощущался?

— Плохо.

— Я понимаю, что вам было с ним непривычно, но возможно, это именно он вас спас.

— Так наденьте его на своих массово ослепших бойцов, я здесь при чем?

— Он должен был блокировать атаки шаманской магии…

— А почему-то блокировал мою силу сэнса.

— Это побочный эффект.

— Вот именно во избежание побочных эффектов нормальные люди проводят клинические испытания прежде, чем запустить что-то в работу.

— У нас не было на это времени. Ничего серьезного с вами не случилось.

"Это не ваша заслуга."

Она промолчала, но его паучьи объятия стали душить, она напряглась, напоказ сжимаясь под его руками, он отпустил. Она взяла со стола шпильку, немного посмотрела на камень, устало сказала:

— Садитесь за стол, еда остывает.

Он отошел, она собрала и заколола волосы непослушными пальцами, отнесла тарелки на стол, вымыла руки, села. Он молча смотрел в тарелку, напряженный и взволнованный, ей хотелось его как-то успокоить, но она не могла успокоить даже себя.

— Ешьте, потом обсудим, — взяла вилку и показательно наколола кусок, он тоже взял, как будто ждал повода занять руки. Вера была не голодна, так что просто ковырялась в тарелке, пытаясь не думать ни о чем, но куски складывались то в его имя, то в картину пылающих небес и поставленного на колени здравого смысла, легче не становилось. Она прочистила горло и поинтересовалась светским тоном: — Хорошие новости есть?

— Смотря, что считать хорошими новостями. Шаманки пропали, подчистую, с одной стороны досадно, с другой стороны — пусть катятся. Напарник Су Хона перевербован, на все согласен, все подписал, всех сдал, будет работать на нас, мы даже не надеялись на такой успех. Он не особенно ценен сам по себе, так что малейшая ошибка — и он ваш, и он знает об этом, поэтому не ошибется, можно о нем не волноваться. Вы его больше не увидите, он уезжает работать в империю. И, как я уже говорил, это не люди Тонга, в момент зачистки лагеря их там не было, я их обоих в первый раз увидел сегодня.

Вера подняла удивленный взгляд, он кивнул с легким обвинением:

— Это люди шаманки Янверы, она провидица, она знала, что в лагере никто не выживет, поэтому у них был приказ доставить вас и сразу же уехать. Их там не было, когда мы пришли.

"То есть, я его обвинила необоснованно. Офигеть.

Ладно, делаем вид, что ничего не произошло."