— Да. — Хейд облокотился о стойку и одарил ее очаровательной улыбкой.

Глаза девушки заметно потеплели.

Пока она сканировала документы, нас изучала охрана, а я изучала холл. Служебный был не настолько красив, как центральный для зрителей, но и здесь было на что посмотреть. Под ногами раскинулось ковролиновое море насыщенного цвета кистонского вина. Стены, отмеченные змейками светильников, голограммы с сюжетами легендарных оперных постановок. Руки пришлось сцепить за спиной, потому что мне совсем не улыбалось начать отбивать ритм идеальным маникюром по стойке.

Ради него я сегодня вскочила раньше Танни и раньше нее выбежала из дома, чтобы все успеть. В салоне, где мы познакомились с Лэм, я была первой клиенткой. Вроде тех, что готовы наводить красоту в любое время дня и ночи, потому что захотелось. К слову, сделали мне все быстро и красиво: в тон платью, с неброскими искрами снежинок. А вот с подругой пересечься не удалось.

— Зал для претенденток прямо по коридору и до упора, — сообщила принимавшая нас девушка. — Вещи придется взять с собой. Если захотите переодеться, для этого есть специальные комнаты, они прилегают к залу.

Ну вот и все.

— Все еще только начинается, — подмигнул Хейд мне. — Выше нос, звездочка.

— Я сказала это вслух?

— Да еще так уныло, словно собралась продуть.

— А если…

— А если быть не может. Мы идем побеждать! Выше нос и вперед.

— Главное, чтобы нос не перевесил.

— В твоем случае не перевесит, даже если ты задерешь его к потолку.

Мы прошли куда было сказано, все это время я вспотевшими руками сжимала сумочку.

— Давай, вперед. Я в тебя верю.

— А где будешь ты?

— Поблизости.

Глубоко вздохнула и шагнула в зал. Над ведущими на сцену дверями висело табло — пока что оно было темным. Девушки уже вовсю обсуждали предстоявшее прослушивание, над диванчиками и столиками протянулся флер взбудораженного напряжения, свойственного всем прослушиваниям. Электронные часы отсчитывали последние минуты, и возбуждение нарастало. Шепот становился все громче, меня начинало потряхивать. Ощутимо. Я даже к кулеру отошла на всякий случай, поближе к водичке, потому что ладони слегка покалывало. Хотя, может, лучше сразу к огнетушителю?

Сегодня с утра даже Танни поинтересовалась, что это я такая нервная.

В ответ я показала на Шайну. Она смотрела на нас или сквозь нас — с портрета, который каждый день напоминал о ней. Шайна была моей музой и моим вдохновением. Именно мысли о ней не позволяли опустить руки, когда из них все валилось. И уж, наверное, она не тряслась, когда ходила на прослушивания.

— Ой, да ладно! Что там такого страшного? Выйдешь, споешь…

— Посмотрю я на тебя, когда ты будешь сдавать выпускные экзамены.

Танни фыркнула.

— К счастью, до них еще далеко.

— Не заметишь, как полтора года пролетят.

В ответ сестрица только улыбнулась.

— А пока буду наслаждаться жизнью!

В том, что выходными она насладилась по полной, сомнений не оставалось: Танни сияла, как микрочип на новехонькой кредитке. Выяснилось, что Мик подарил ей приставку и простейшее оборудование для портативной виртуальной реальности, очки и несколько игр, включая «Другую жизнь». Правда, еще нужно было вызвать техника, который все это подключит и настроит. Конечно, до комнаты с полным погружением, как в детстве Рэйнара, далековато, но в этой, кажется, даже были встроенные симуляторы ветра и дождя.

— Девушки, всем доброго вечера! — Голос секретаря заставил вздрогнуть и вернуться в реальность. — До прослушивания осталось пять минут. На табло будут высвечиваться ваши имена, будьте внимательны. Выходите, представляетесь, поете обязательную арию, которую выбрали. Вторую — на выбор комиссии, вам сообщат уже на сцене.

Ну… ничего нового, в общем-то.

— Результаты прослушивания станут известны завтра, ближе к вечеру. Я лично перезвоню всем, кто нас заинтересует. Удачи!

Она кивнула и скрылась в коридоре.

— Пфф, результаты, — хрупкая блондинка — та самая, что мы видели в холле, передернула плечами. — Мне тут по большому секрету шепнули, что партию Люси уже отдали Кларин Сиддэрли.

Кларин Сиддэрли? Известной мэйстонской оперной диве?

Тезка Клари уже восемь лет делила сцену с Лизой Барлоу. В отличие от высокой темноволосой Лизы Кларин была светловолосой и изящной. Чем-то отдаленно напоминала стоявшую передо мной девушку, после слов которой в зале ненадолго повисла тишина. Подумалось, что они обе внешне гораздо ближе к Люси, чем я. Но я всегда хотела петь Артомеллу, для нее мой образ подходил идеально.

— Да бросьте, — донеслось насмешливое из-за спины, — откуда вы знаете?

— У меня есть знакомые в опере. — Блондинка уселась на диван, закинув ногу на ногу с таким изяществом, словно сама была Кларин Сиддэрли.

Неужели это правда? И что делать, если так? Нет, конечно, в оперу далеко не каждый прыгает сразу на главную роль, и начинать всегда приходится с малого, но… Но почему тогда сейчас в груди разливается предательский холодок разочарования? Если Хейд об этом знал, почему не сказал сразу? Или решил, что партия Эллы мне больше подходит? Она, кстати, брюнетка. Может, он вообще считает, что мне подойдет любая партия, лишь бы на главную сцену Мэйстона пробиться?

— Что же ты тогда тут делаешь? — фыркнула молодая женщина с короткой стрижкой и пышными кудрями, подхваченными лентой.

— Не знаю, что вы тут делаете, — блондинка сделала акцент на обращении, — но лично я хочу получить партию Эллы. Она куда интереснее этой унылой мямли Люси.

— Люси не мямля, — хмыкнула я.

— Да неужели? — Блондинка вызывающе посмотрела на меня. — Об нее вытирают ноги, а она стелется тряпочкой. Ну да, изредка умудряется взбрыкивать, но все это обычно заканчивается командой «к ноге!», и она, как виари, плетется рядом, не забывая заглядывать в рот своему парню.

— Она не заглядывает, — чувствуя, что начинаю заводиться, сцепила руки в замок. — Она принимает его таким, какой он есть. И учится жить в мире, который не хочет ее принимать.

— Он ею вертит, как хочет, — девушка приподняла брови, — а она сходит по нему с ума. Незавидная участь.

— Поэтому она от него уходит.

— Чтобы потом вернуться.

— Потому что любит.

— Потому что она ничего из себя не представляет, когда его рядом нет. Ах да. И еще немного потому, что у нее появляются обширные возможности прыгнуть выше головы. Легко любить, когда тебе дарят роскошные подарки и осыпают милостями. Элле милости не нужны, она сама себе хозяйка и аристократка до мозга костей.

Ну да, конечно, Элле милости не нужны. Зачем они ей, когда папа с рождения все приносит на блюдечке — и учебу, и рекомендации, и карьеру, и счета с нужной суммой нулей после единички!