Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я засмеялась, и этот смех даже мне показался истерическим.
Она остановилась и, удивленно приподняв брови, посмотрела поверх меня на свою сестру. Но того, что мне было нужно, не оказалось, да и не могло оказаться в каком-то долбаном супермаркете.
Когда она взяла мою пятидолларовую купюру, в ее взгляде появилась отсутствовавшая прежде осмотрительность, словно я инфицирована смертельным вирусом и опасна для окружающих. Она нахмурилась, увидев порезы на моих руках. Меня так и подмывало опустить пониже горловину свитера, чтобы показать ей длинный зазубренный шрам под ключицей.
Но позади нее я вдруг увидела злобный взгляд Бет. А ведь они запросто могли оказаться врагами. Могли быть Джозефин.
Поэтому я, ничего не сказав, взяла свою сдачу, салфетки и вышла.
НИКОЛАС
Йелиланская «Королевская сыроварня» размещалась в невысоком бетонном здании рядом с продовольственным супермаркетом, где я когда-то пил кофе с Эриком. Над громадными грязными окнами была прикреплена большая красно-белая вывеска. Остановившись примерно в двадцати футах от «сыроварни», я мог через окна видеть облупившийся пластик киосков и усталые лица ребят, склонившихся над прилавком.
К счастью, мне не пришлось заходить внутрь — внезапно я услышал автомобильный сигнал. Когда я повернулся в его сторону, Силла уже открыла дверь грузовика, который совсем недавно принадлежал Ризу. Она вышла из машины и, обойдя ее, взяла что-то с заднего сиденья.
Я прислонился к автомобилю и увидел у нее в руках лакированную шкатулку моей матери. Силла протянула ее мне:
— Не хочу держать это в своем доме.
Я невольно напрягся:
— Да? Ну ладно.
А я-то с нетерпением ждал ее, чтобы рассказать ей о своей жизни. Я надеялся, что это хоть немного отвлечет ее, снова пробудит интерес к магии.
Передав мне шкатулку, Силла отступила на шаг и сложила руки на груди. До того как она отвернулась, я успел заметить на ее щеках слезы. Пряди волос обрамляли ее лицо. Было видно, что этот внезапный порыв причинил ей боль, и мне просто захотелось остановить ее от дальнейших болезненных действий.
— Силла, ну, Силла… — протянул я, быстро поставил шкатулку на асфальт и потянулся к ней.
Она не обернулась, но позволила взять ее за плечи и даже прижалась ко мне спиной, а я коснулся щекой ее волос. Она медленно и осторожно, словно боясь чего-то, обхватила ладонями мои пальцы. Мы снова принадлежали друг другу. Да, принадлежали. Я должен был в это поверить. Она не отвергла меня, хотя магия была частью меня — была тем, чего я желал. А шкатулка, видимо, просто напомнила ей о горе, поэтому она решила от нее избавиться. Правильно. Гак и должно быть. Это нормальная человеческая реакция.
— Она мерещится мне повсюду, Николас.
— Джозефин? — Ее имя было мне ненавистно; я произнес его шепотом, содрогнувшись от отвращения.
— Да. Я не могу поверить, что она действительно скрылась.
— Я тоже.
— В каждом, на кого я смотрю, мне видится она. Я и в «Королевскую сыроварню» не могу зайти, потому что там мистер Денли и он пристально смотрит на меня. Я, как парализованиая, смотрю на него и жду, когда он вынет нож и бросится на меня. То же самое было со мной и в продовольственном супермаркете, там я боялась даже детей, которые и ходить-то толком не умеют.
Я прижал Силлу к себе и, словно тычок под ребра, ощутил чувство вины за то, что ни на минуту не задумался об опасностях, которые подстерегали ее. Все это время я думал лишь о себе, о своем участии в магических ритуалах; о том, как к нам относятся в городе, о первом увиденном мною трупе. А здесь, рядом со мной, была моя девушка, до глубины души потрясенная случившимся. Я тяжело вздохнул. Мне надо было хоть как-то утешить ее.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказал я, вспомнив про защитные амулеты.
Мы сделаем их. Мы сделаем их и вдвоем.
— Я все время плачу и не могу остановиться.
Я прижал Силу к себе еще крепче, стараясь дать ей почувствовать, что я никуда от нее не денусь.
После долгой паузы, во время которой мимо нас медленно проезжали машины и ветер холодил лица, освещенные прямыми солнечными лучами, она вдруг спросила:
— Так почему она все-таки жива, а Риз мертв?
Что я мог ответить?
— Мне очень жаль, — прошептал я.
— Ты сломал мои маски, Ник.
— Сломал что?
— Мои маски. Ты их испортил. — Она произнесла это беззлобно, но я удивленно отстранился. — Если бы ты не мог видеть меня сквозь них, я бы никогда, ни на миг даже, не подумала бы, что они мне необходимы. Но ты все воспринимал с легкостью; смотрел мимо меня, но видел меня, видел все — и кем я была, и на что я способна. Ты знал магию, ты знал все тайны.
Она выпрямилась, и ее голос окреп. Я, почувствовав обиду, разжал свои объятия. Она сразу отошла от меня:
— Никто никогда не говорил нам. Эти глупые ужасные тайны. Магия! Кровавая магия. Ведь отец все знал, но никогда не говорил нам. Он сам виноват в том, что умер, и в том, что умерла мама. Риз был прав. Не столь важно, кто именно нажал на курок! — Силла бросилась ко мне. — Теперь я знаю, как брат воспринимал все это, что именно он чувствовал. — Ее пальцы сжались в кулаки, и она прижала их к моей груди. — Послушай! Меня так и подмывает ударить кого-то, разрушить что-то. Что угодно. Меня душит злоба. Ник, а ведь Риз был прав, и вот теперь его пет, а я совершенно одна.
Я вздрогнул. У Силлы же есть я, но как сказать ей об этом сейчас, когда вся ее семья мертва?
— Прости, Ник. — Она закрыла глаза. — Я просто хотела… даже и не знаю, чего я хотела. Возьми эту шкатулку. Пожалуйста.
Возможно, мне не следовало все это слушать. Возможно, мне надо было остановить ее. Меня начинало злить то, что я оказался крайним во всей этой истории с магией: я выбрал собственный сценарий этого магического водоворота, припомнив те глупые приемы, к которым прибегала моя мать, а теперь Силла считает это неправильным. И она даже не понимает, что нужна мне. Действительно нужна. Я не знаю, что это может означать для нас обоих.
Мне ничего не оставалось делать, как взять шкатулку матери и уйти.
Сделав несколько шагов, я услышал, как хлопнула дверь грузовика, и ее плач. По я лишь со всей силы прижал шкатулку к себе, пока не почувствовал, как в моей пораненной руке снова пульсирует кровь, напоминая мне о том, что магия — это неотъемлемая часть меня.
Джозефин, эта ведьма, которую я сам же и создал, травила меня.
Я обратился за помощью к Диакону, и он направил меня сюда, в Миссури, где он сам обосновался в далеком прошлом, а потому его кровь течет в жилах этого семейства. Разумеется, он не знал, что я сделаю с его правнуком, Робертом Кенникотом.