Я взялась обеими руками за подол платья и, рванув со всейсилы, разорвала его. Потом, преодолевая отвращение, легла на пол и немногоповалялась в мусоре, при этом умудрилась разрезать руку стеклом. Это показалосьзанятным, и, подобрав осколок, я нанесла себе на ногах и руках незначительныепорезы. Док таращил глаза и готовился упасть в обморок. Я поднялась с пола ипопросила:

— Док, пожалуйста, ударь меня, только не в челюсть —она многострадальная.

— Ударить? — Он вроде бы даже затрясся.

— Это же понарошку, давай, Док, а?

— Я не могу… Варя, это… это просто ни на что не похоже.

— Черт бы тебя побрал! — заорала я. — Можешьты хоть раз сделать то, о чем я прошу, без этой твоей дурацкой болтовни?

— Я не могу, — твердо заявил он.

— Хорошо, — зло усмехнулась я и, подойдя к стене,дважды приложилась к ней физиономией. Вроде бы губу разбила, а синяк под глазомсебе точно обеспечила.

— Что ты делаешь? — пролепетал Док, рухнув насундук. — Варя, ты сошла с ума.

— Заткнись! — рявкнула я, ткнув в негопальцем. — Заткнись и проваливай! Я сделаю, что задумала, с тобой или безтебя…

Он потер ладонями лицо, покачал головой и даже прошептал:

— Боже…

— Телефон Клима помнишь?

— Да.

— Тогда свяжи мне руки, заткни рот тряпкой ииди. — Я протянула ему кусок веревки и платок. — Да, не забудьзапереть замок.

— А если Клим не приедет?

— Значит, к вечеру за мной вернешься ты. Только незабудь прихватить из машины платье. Все ясно?

— Ясно, — кивнул он и стал связывать мне руки заспиной.

— Покрепче, Док.

— Ты не сказала, что я должен делать, пока ты будешь…

— Жди в своей квартире.

— Ты говорила, что это опасно.

— Придется рискнуть. Если все сойдет гладко, Папанепременно захочет, чтобы ты приехал.

— Господи, но ведь я сам сказал ему, что меня не будетв городе.

— Будем считать, что ты уже вернулся.

Через пять минут он пошел к выходу в твердой уверенности,что я окончательно спятила. Когда дверь за ним закрылась, я устроилась нанарах. Вот что я ненавижу, так это ждать. Даже если повезет и Клим в городе,все равно ему потребуется время. Надеюсь, сотовый он носит с собой постоянно,значит, Док минут через пятнадцать сообщит ему о том, где прячется Монах. Врядли он кинется сюда сломя голову. Долго лежать на этих нарах никакогоудовольствия. А если явятся бомжи? С какой стати… А если вообще никто неявится, а я в подвале, со связанными руками, заперта на огромный замок, о,черт! Пожалуй, я малость перемудрила. Ладно, о плохом лучше не думать.

Я пялилась в темноту и прислушивалась. Тишина. Вытянуланоги, попробовала устроиться поудобнее и задремала. Кажется, мне что-тоснилось… Сон оборвался, а меня точно ударили. Я открыла глаза, приподнялаголову. Ни звука. Показалось? Я что-то чувствовала, движение вокруг дома,точно, рядом кто-то есть. Конечно, это не Док, ни к чему Доку бродить кругами.Кто-то очень осторожно подошел к двери.

— Чего там? — крикнули с улицы, и мужской голоссовсем рядом ответил:

— Дверь, заперта на замок. Подвал, наверное.

— Сбивай его к чертовой матери.

После третьего удара замок слетел, а дверь открылась. Весьмаосторожно, кстати. На мгновение в дверном проеме мелькнул силуэт, потом ещеодин.

— Притащи фонарь из машины, темнотища…

Входить в подвал ребята не спешили, я лежала не шелохнувшись,опасаясь, как бы они с перепугу не начали палить.

Опять шаги, вспыхнул свет, я отвернулась к стене.

— Черт… а это что?

«Что, что? Это я, придурок».

— Эй, позови Клима.

— Чего там? — разволновался парень у двери.

— Почем я знаю? Девка вроде…

— Какая девка? — Паренек страдал непонятливостью.

— Заткнись и позови Клима.

Парень подошел ко мне, держа фонарь в левой руке, правуюпротянул с опаской и коснулся моего плеча. Руку сразу же отдернул, посветил мнев лицо. Я сочла нужным простонать и даже слегка шевельнулась. По-моему, вышлонеплохо.

— Чего там? — Это появился Клим.

— Вот… — ответил парень с фонарем. Клим подошел ближе иприсвистнул.

— Девка…

«Смотри-ка, сообразил».

— Монаха, конечно, нет. И кто ж с нами такие шуткишутит? — Клим повернулся и громко крикнул:

— Валерка, там наверху смотри в оба!

— Чего с ней делать-то? — всполошился парень сфонарем.

— Она живая?

— Вроде… шевелилась. Может, она чего про Монаха знает?

— Может… Давай фонарь и вытащи ее отсюда.

Я напряглась: ну как этот псих потащит меня за ноги… Нет, онприценивался, как половчее меня ухватить. Взял вполне по-человечески, на руки,правда, старался держать меня подальше от груди, жалел рубашку.

«Сорок баксов за пеструю тряпку — это, конечно, деньги.Повезло тебе, придурок, что я на днях похудела».

Меня выволокли на улицу и устроили на земле, привалив спинойк кирпичной кладке. Парень стянул с моего рта платок и развязал руки, в знакпризнательности я простонала. Клим стоял в трех шагах, поглядывал вокруг икусал губы. Чудились ему засады, лютый враг Монах и смертельная опасность.

«Брось, парень, все в норме: только ты и я, и никогобольше».

Дотошный тип с фонарем присел на корточки и легоньковстряхнул меня.

— Эй, живая?

Я открыла глаза, мутно взглянула.

— Живая, — обрадовался он.

Клим наклонился ко мне и спросил:

— Где Монах? Ты меня слышишь? Кто тебя здесьзапер? — Последнюю фразу он не договорил, склонился пониже и брякнул:

— О, черт! — потому что наконец узнал. —Черт! — повторил он. — Ну надо же!

— Что? — испугался парень рядом.