– А ты не пытайся, это я так, всяких глупостей наговорил. Я люблю тебя Ты меня тоже любишь?

– Еще как.

– Das ist das wichtigste, nicht war?[9]«Как, оказывается, легко говорить это, если не задумываться, так ли это? – с грустью думала Анна. – Но это же не ложь. При всех этих странных разговорах Хельмут очень хороший человек. Он меня действительно любит, ему тревожно, он пытается меня понять. Наслушался баек о русских, непонятных, часто криминальных людях. Он никогда не поймет ни моих друзей, ни наших шуток, ни этого стёба застольного, ни кухонных разговоров». Анна вспомнила свою поездку с Джоном и его шефом на яхте и не могла представить себе Хельмута за тем самым застольем на Эльбе, с этими тостами, шутками и искрометным юмором, лишь на первый взгляд низкопробным, а по сути, полным знания человеческой натуры. От этого воспоминания стало еще грустнее.

За мгновенно пролетевшим воскресным днем, исполненным грусти непознаваемого, пришел понедельник. Текучка, дымящийся офис и нетерпение скорее посмотреть, что же в результате сумел сложить Денис. С чем она поедет в Москву? Анна едва дождалась конца рабочего дня, боясь отрывать Дениса от его расчетов, и позвонила только к вечеру:

– Как успехи?

– Как раз все доделал. По-моему, нормально. Ты когда будешь дома?

– Через полчаса.

– Тогда я где-то через час у тебя.

Анна вбежала в квартиру. Хельмут как раз вешал пиджак в шкаф.

– Слушай, забыла сказать. Сейчас Денис придет. На полчаса, не больше. Я должна быстро пробежать презентацию, над которой он корпел последние два дня, дать последние вводные, потом он уйдет, а мы пойдем ужинать. Обеда нет. Пойдем в китайский ресторан?

– Твой сотрудник придет сюда? Сейчас? Почему ты мне не сказала? Я тогда поеду домой.

– Да это полчаса, ну, час, максимум.

– Он не должен меня тут видеть.

– Не понимаю, почему, но если тебе это некомфортно…

– Да, – сказал Хельмут с нажимом, – мне это некомфортно, могла бы и сама понять.

– А почему, собственно?

– Потому что преждевременно афишировать наши отношения. Ты замужем, не забывай, и мы вообще еще не обсуждали, как это отразится на нашей работе.

– Что именно должно отразиться на нашей работе? Какое Денису дело, что у меня в квартире какой-то незнакомый мужчина, которого он в глаза не видел, знать не знает. У него своих проблем достаточно, чтобы еще о моих мужчинах думать.

– А вот тут ты ошибаешься. Люди есть люди. И наши отношения не должны быть явными, пока ты формально не разведешься.

– Ты, слава богу, вообще не ставил никогда вопроса о формальном разводе. Я думала, это не тема. Что вдруг? Для чего нужен формальный развод. Детей мы не планируем, деньги твои мне не нужны…

– Из-за общественного мнения.

– Так ты что, хочешь, чтобы я развелась с Филиппом?

– Я не говорю, что ты должна это делать немедленно. Я и сам пока к этому не готов. Я имею в виду, что пока не могу представить себе, какова будет реакция моих коллег и начальства, если все узнают, что я женюсь на русской женщине.

– А что ты имел в виду, когда делал мне предложение в опере? – Анна искренне развеселилась. – Ты что, теперь назад пятишься?

– Никуда я не пячусь. Но мы как-то должны все спокойно обсудить. У тебя же не может быть двух мужей.

– Не может. Но ты только что сказал, что не требуешь, чтобы я разводилась немедленно.

– Да, я еще к этому не готов. Но пока этого не произойдет, мы не должны афишировать наши отношения.

– Так что, нам по углам прятаться?

– Я не знаю, как все это правильно организовать. Но сейчас придет твой коллега, и я пошел. В другой раз поговорим.

– Согласна, ты, главное, не бери в голову.

– Я и не беру. Ich liebe dich. Bis bald[10].

Анна проработала с Денисом, конечно, до позднего вечера. Ложась в постель, она думала, сколько в Хельмуте противоречий. Неужели ей действительно придется что-то решать, что-то кардинально менять в своей жизни? Зачем? Да и Хельмут сам ничего для себя не решил. Он совершенно запутался и не знает, как встроить ее в орбиту, по которой вращается его жизнь. А оторваться от этой орбиты не может, да и не хочет. Что тоже, в сущности, понятно. Не мальчик ведь. Опять ничего легко не получается…

К середине недели стало ясно, что презентовать ее проект надо в следующий понедельник. То есть лететь надо в субботу, чтобы в воскресенье привести себя в порядок в «Дессанже», а потом попить кофейку с ключевыми людьми, прощупать почву. У Анны голова шла кругом – в пятнадцатый раз вычистить и откорректировать презентацию, проконтролировать правильность рассылки, сделать все предварительные звонки. А наряды? Как минимум, два ужина, но, возможно, несмотря на серьезность, они будут достаточно неформальными. И, следовательно, часть клиентов может явиться с WAGs[11]. Значит, надо быть готовой и к гламурному антуражу, и к неформальному, и к деловому. Вот и попробуй, соберись тут. Два коктейльных платья брать или одного достаточно? А кроме костюма – брюки или легинсы, если будет формат светской тусовки? Господи, сколько проблем.

Пережив сцену Хельмута по поводу отъезда в субботу – зачем, спрашивается, если презентация в понедельник? – разобравшись с нарядами, со своим вечным «Луи Виттоном», в котором лежали и коктейльное платье, и кожаные легинсы, и много еще всего, с лэптопом, сумкой и летним пальто Chanel (в Москве может и захолодать, все-таки середина сентября, хотя и говорят, что там как раз бабье лето!), Анна, наконец, загрузилась в пятом терминале Хитроу на утренний рейс British Airways в Москву, имея лишь одно желание – поспать три часа в полете. Сил не было никаких после тоскливых разговоров последних недель, сборов и остального хаоса, наполнившего ее жизнь именно тогда, когда, казалось, наконец, найдена формула жизни «легко». Вдруг в голове мелькнуло, что это тот самый рейс, которым она летела в последний раз к Виктору. Эта мысль не причинила не только боли, но даже и беспокойства. Как бы то ни было, насколько ее нынешняя жизнь лучше и легче. Неделя в Москве – трудная, но не без приятности, и назад в Лондон, к Хельмуту, который любит ее, который умеет и хочет наполнять их жизнь развлечениями, роскошью, любовью, весельем. Ну, ворчит иногда, так что? Просто не надо говорить о глупостях типа развода, КГБ. Он – романтик, строит формат совершенной любви. Алые паруса, бриллиантовое кольцо, медовый месяц на Зюльте. Его игра в «муж и жена» – мечта о несбыточном. Ему самому этого не надо. Может, он и хочет, чтобы так стало, но только если как-то само… Да ладно, все отлично, как есть. Жизнь прекрасна.