– Ты обратно только в пятницу? Уж постарайся в четверг, – сказала Одри, высаживая Джона у терминала ранним утром в понедельник, как обычно.

– Попробую, но уже сейчас на четверг три встречи, не знаю…

– Ну тогда в пятницу хотя бы с утра. Мы же идем к Лизе и Саймону, помнишь?

– Постараюсь вылететь сразу после ланча.

– Твое «после ланча» – это практически вечером.

Джон уже не слушал. Все, как обычно в понедельник утром. Ведь она знает, что он любит все эти вечеринки и рвется домой из Лондона к концу недели, знает, что никогда не подводил ее и, в конце концов, никуда не опаздывал. Но зачем-то нужно еще поддавить. Он был уже мыслями в работе.

Одри не любила говорить о его работе: «Хоть по выходным за столом я могу про это не слушать?» Время пребывания Джона дома было ее временем, и она требовала высокого качества каждой минуты. Она точно знала, чего хочет, и всегда получала это. Тем не менее не упускала шанса напомнить ему о приносимых ею жертвах ради его «жизни на два города».

Приняв три года назад решение работать в международной телекоммуникационной компании в Лондоне (предложение, несравнимое с возможностями Эдинбурга), Джон был готов за это решение платить. Он сжимал пространство рабочей недели в четыре, а то и в три дня, ибо полеты в выходные были исключены, и не требовал за это благодарности. В конце концов, это его обязанность мужчины держать под контролем работу и мир в семье. Но он просто отключался от вопросов, начинающихся с «когда ты?..»

Самолет – это полноценный час работы. Цифры продаж, региональные данные… Сев в кэб у выхода из терминала, Джон схватился за телефон: квартальные цифры, уточнение прибыли. Его генеральный молился только одному богу – цифрам. Реальную работу – вести и уговаривать клиента, улучшать структуру портфеля он считал мелочами, для которых имелся Джон – лучший из трех региональных вице-президентов по продажам. И на эту реальную работу и шеф, и Одри оставляли ему мало времени.

– Слушай, – Одри прорвалась через вереницу звонков, – а как насчет идеи пойти в ночной клуб в субботу? Это идея Пайперов, и они всех обзванивают. По-моему, отличный вариант.

– Да, хорошо.

– Кто у нас зажигает лучше всех? Пайперы предлагают Room at the Top, там всегда весело, но еда вроде бы не очень. Ты как думаешь? Или лучше Po Na Na? Но этот марокканский декор… – не уверена. Ты как думаешь?..

– Room at the Top годится.

Раздражение уже стало отчетливым. Джон обожал тусовки, был не прочь потанцевать, вкусно поесть в хорошей компании. Тихие выходные дома – такого он не мог себе представить. Но ведь и двух часов не прошло! Одри, едва доехав до работы, уже вовсю разрабатывает планы на выходные. А еще только понедельник.

Он откинулся на сиденье кэба, закрыл глаза, переводя дух от звонков. Вообще-то к жизни претензий не было. Фитнес по утрам в субботу и гольф после ланча в воскресенье. Going out и в пятницу, и в субботу, и в воскресенье. Кстати, в это воскресенье придется дома поработать. Но выходные были еще далеко, за пределом реальности.

Джон отпустил кэб и вошел в здание. Уверенный в себе, энергичный, крупный мужчина в светло-сером костюме Hugo Boss и черной шелковой рубашке-поло. Немного веснушек на загорелом лице, глубоко посаженные голубые глаза с длинными ресницами, стильная стрижка рыжеватых жестких курчавых волос и намечающиеся залысины на лбу.

К одежде он относился с уважением, но без фанатизма. Стильно и классно – да, модно – не фактор. Главное: «я не старался, так само получилось». Костюмы Hugo Boss и Zegna – это мои лекала, мой класс, мой стиль. Разнообразить это можно Ralph Lauren для спорта и Armani, когда работа требует понтов. Жена иногда контрабандно подсовывала рубашки Yves Saint-Laurent и галстуки Brioni, и Джон бестрепетно мешал это со своим обычным гардеробом, уверенный, что природный вкус создаст тот самый искомый «небрежный» образ.

В офисе царил хаос. Жизнь на два города брала свое: завалы бумаг, разбросанные галстуки, пара ботинок в углу. Не важно. Джону не нужен был порядок, чтобы жить в гармонии с миром. Главное, чтобы компьютер не заглючил и бэкап-файлы были актуальны. Этого достаточно.

Через пять минут офис дымился. Звонки, бегающие с таблицами менеджеры. Корректировка цифр в промежутках между руганью с производственниками и очередной беседой с клиентом. Джон обожал эту вибрацию жизни на грани невозможного. Еще. Еще раздвинуть границы времени. За полдня наверстать уже почти пропущенный дедлайн. Он знал, что многие ему завидуют, а часть недолюбливает. Не то чтобы ему было плевать, он просто считал подобное положение вещей неизбежным. Это было не нахальство, а зрелость. Люди не созданы одинаковыми, за успех всегда платишь.

День пролетел быстро. Джон был вымотан. Последний звонок в Брюссель, и надо бежать на длинный ужин с клиентом, акулой телекома из Мадрида.

В Эдинбурге у Одри тоже был хлопотный день. Терапевт в частной клинике, безупречно одетая, с хорошей косметикой и неброскими дорогими украшениями, она работала только с обеспеченными пациентами, как правило, озабоченными своим здоровьем настолько, чтобы довести врача до исступления. Она умела слушать, что в сочетании с ее профессионализмом создало ей репутацию одной из лучших. Но она понимала, что Эдинбург – ее предел. Она не сумеет выдержать прессинг конкуренции Харли-стрит Лондона.

Между визитами пациентов она хваталась за телефон: сплетни с подругами, перемывание косточек мужьям с их мелкими обманами и полным непониманием женщин. В этих разговорах рождались планы следующей вечеринки или поездки в Вену на длинный уик-энд.

Одри звонила мужу по нескольку раз в день. Она знала, что Джон занят, знала, что ему начхать, какое меню будет у Шепердов в следующую субботу. Но знала и нечто более важное. Во-первых, он любит ее и никогда не скажет, как ему надоели эти звонки. Во-вторых, он должен всегда быть готов принять участие в том, что важно для нее. Инстинкты женщины и хорошего психолога – а она обязана быть психологом по профессии – говорили ей, что никогда не лишне напомнить, что ее право на Джона не подлежит обсуждению.

– Ну как, устал? – спросила она, едва Джон сел в «мерседес», появившись из терминала с часовым опозданием в пятницу вечером.

Одри ненавидела этот аэропорт, куда вынуждена была мотаться каждую неделю. И ждать. Неужели трудно позвонить еще раз и уточнить прилет? Он просто не думает о ней, создавая все эти неудобства. Живет в наваждении своих чисел и прочей ерунды, не задумываясь, что ее время не менее ценно… Но что можно ожидать от мужчины, даже от самого лучшего. На то и жены, чтобы жертвовать собой.

Не дожидаясь ответа, Одри стала рассказывать о своей неделе. Старик Уитман выжил из ума: требует онколога, хотя у него стандартная подагрическая шишка. Да и вообще все вокруг так испытывают ее терпение, уму непостижимо. Горничная отнесла новый белый топ Versace в химчистку, хотя черным по белому написано: «ручная стирка в холодной воде». А самое интересное – их девишник в среду.