и процентов, иному 300, другому 400 рублей, на бессрочное время, доколе сам не потребует занятой ими суммы (чего однакож и доселе не случилось)” (стр. 13). В донесении Шиля: “Великий князь воротился назад и освободил всех иностранцев, особливо немцев, сосланных несколько лет тому назад в пустынные места, и отдал на волю каждого из них либо вернуться в Москву и проживать там, либо же совсем выехать из страны, для кого это можно. Кто из них был недостаточного состояния или беден, но смыслил вести торговлю, тех ссужал из великокняжеской казны на 6 лет без процентов по 2, по 3, по 4, по 8 и даже по 10 тысяч рублей т. е. 30000 талеров, смотря по значению и состоянию лица, чтобы на эти деньги они могли нажить себе прибыль” (“Чтения Моск. общ. ист. и др.", 1875 г., кн. II, стр. 18). Также “Новый летописец”: “Царь же Борис по три дни пирова... даяше... жалование велие” (стр. 31).

74

Буссов: “Сверх того он обещал торжественно в течение 5 лет никого не казнить смертию, указав преступников ссылать в отдаленные области; велел строить домы для судилищ и приказов; издал мудрые законы и постановления” (стр. 12). Ср. Петрей (стр. 177).

75

Буссов, напротив, считает, что обвинение Романовых в намерении отравить Бориса Годунова имело основание. Он ставит его в связь с делом Бельского: “По усмирению сего крамольника явились другие зложелатели Борису: то были четыре брата Никитичи, которые, как выше сказано, по смерти царя Федора могли бы взойти на престол, если бы не отказались от скипетра и не упустили его из рук своих. Они были раздражены поступками царя с Богданом Бельским, однако таили свою злобу и всегда казались покорными; между тем наученные неудачею Бельского замышляли средством избавиться от Бориса — отравою. Собственные их слуги открыли сей умысел; Никитичи лишились всего, что имели, и были сосланы подобно первому изменнику” (стр. 30). См. также Акты Историч. II, № 38; “Новый Летописец” (стр. 52—54). Флетчер, перечисляя знатнейшие русские роды, заметил: “Князь Мстиславский. Он также заключен в монастырь, а единственному сыну его не дозволено вступать в брак для пресечения их рода”. Маржерет: “Одна из сестер сего боярина была в замужестве за царем Симеоном, другая же осталась девицею. Борис приказал ее против воли постричь в монахини, а Мстиславскому запретил жениться” (стр. 68).

76

Казначеем в царствование Бориса был Игнатий Петрович Татищев, “Древняя Вивлиофика”, кн. XX, стр. 70, 73.

77

В издании Линде, 48: nu; в издании Археогр. комисс., стр. 33, столб. 2: als.

78

О пребывании Густава в Москве см. также Буссов (стр. 13—14) и Петрей (стр. 178—180).

79

Держава, или яблоко, царского чина употреблялось при торжественных приемах послов. См. П. И. Савваитов, Описание старинных царских утварей, Спб., 1896, стр. 321 и 325.

80

В 1600 г. 6 октября “пришел к Москве литовский посол, канслер Сапега...”, Разр. кн., Симб. сборн., 143, “Новый летописец”: “Придоша ко царю Борису из Литвы великие послы, Лев Сапега с товарищи, о мирном поставлении. Царь же Борис им воздаде велию честь, и ездиша в ответ многое время и едва поставиша на мирном договоре и взяша перемирия на двадцать лет. После же мирных записей были у государя у стола, и государь их пожаловал своим государевым великим жалованием и отпусти их к Жижиманту, к королю польскому” (стр. 54).

81

17 ноября, Разр. кн., Симб. сборн., 143.

82

Так и в Разр. кн., Симб. сборн., 144.

83

Послу Ричарду Ли благодаря поддержке, оказанной английским купцам думным дьяком Афанасием Власовым, удалось добиться повторения указа, направленного против соперничества голландцев, однако он не добился полного устранения их конкуренции. О приезде Ричарда Ли см. Сборник русск. ист. общ., т. 38, стр. 364 и сл.

84

Альберт Штаденский — приор и с 1232 г. аббат в Штаде. В 1240 г. приступил к составлению большой хроники, доведенной им до 1256 г. См. W. А. Potthast, Wegweiser durch die Geschichtswerke des Europeischen Mittelalters bis 1506, В. 1895, s. 52.

85

Буссов: “Свидетельствуюсь истиною и богом, что в Москве я видел собственными глазами людей, которые, валяясь на улицах, летом щипали траву, подобно скотам, а зимою ели сено; у мертвых находили во рту, вместе с навозом, человеческий кал. Везде отцы и матери душили, резали и варили своих детей, дети своих родителей, хозяева гостей, мясо человеческое, мелко изрубленное, продавалось на рынках за говяжье в пирогах; путешественники страшились останавливаться в гостиницах” (стр. 38). Также Петрей: “Я видел в Москве, как одна бедная, изнуренная женщина шла по улице со своим ребенком на руках, схватила его на ходу кулаками и от сильного голода со злобой откусила два куска от руки младенца и ела их, сидя на улице. Так бы она и умертвила ребенка, если бы другие не отняли его у нее силой и не спасли его жизнь. Никто не смел открыто носить на рынке хлеб и продавать его, потому что нищие и бедняки отнимали его силой, а иногда и убивали до смерти разносчиков и продавцов хлеба. Бочка ржи стоила 19 талеров, тогда как прежде не стоила больше 12 грошей” (стр. 192). Ср. “Новый летописец”: “Бысть же в земле глад велий, яко и купити не добыть. Такая же бысть беда, что отцы детей своих метаху, а мужие жен своих метаху же, и мроша людие, яко и в прогневание божие так не мроша, в поветрие моровое. Бысть же глад три годы” (стр. 55). Ср. “Сказание Авраамия Палицына” в Русск. ист. библ., т. XIII, ст. 479—482 и 977—980; Сборник Русск. ист. общ., т. 32, стр. 437—441).

86

“Новый летописец”: “Царь же Борис, видя такое прогневание божие, повеле мертвых людей погребати в убогих домах и учреди к тому людей, кому те трупы сбирати” (стр. 55). Буссов: “По воле государя назначены были особенные люди, которые подбирали на улицах мертвые тела, обмывали их, завертывали в белое