– С этим кольцом я беру тебя в мужья и одаряю тебя всей своей любовью.

Все захлопали в ладоши, и Сара почувствовала, как у нее заболело сердце. Они улыбались и улыбались. Она никогда не собиралась уходить.

– Сара и Уильям, – сказал преподобный Данстон, повышая голос, и прочитал:

«Теперь вы не будете чувствовать боли, ибо каждый из вас будет убежищем для другого. Теперь вы не будете ощущать холода, ибо каждый из вас будет теплом для другого. Теперь вы не будете ощущать одиночества, теперь вас двое, но перед вами одна жизнь. Идите теперь в свой дом, чтобы начать дни вашей совместной жизни. И пусть ваши дни будут счастливыми и долгими на земле и на небе». Властью, данной мне церковью и штатом Мэн, я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.

Запрокинув голову, Сара почувствовала, как Уилл нежно целует ее. Их губы встретились, и его руки обняли ее – они стали мужем и женой.

– Уилл, – сказала она, улыбаясь.

– Муж и жена, – в ответ улыбнулся Уилл.

Она вспомнила их первую встречу, полет в честь ее дня рождения. Полет продолжался долго – дольше, чем ожидалось, – но теперь почти закончился, их время вышло. Время было подарком, и они с Уиллом любили каждую минуту. Они совершили свое путешествие, и для Сары это была дорога домой.

Ее сын был рядом, стоя позади них. «Сьюзан, – подумала Сара, – Сноу, где бы ты ни была, здравствуй, моя доченька». Ее сердце затрепетало, крылья ангела всколыхнули воздух. Ее мать и Фрэд были с ними. Сара задыхалась, слезы застилали ей глаза. Жизнь… о, жизнь!

– Пока смерть не разлучит нас, – произнесла она.

– Навсегда, – сказал Уилл.

– Навсегда. – Она посмотрела на своего мужа, чтобы запомнить его лицо. Навсегда…

Это был День труда.[2]Островные травы золотились, колыхаясь на ветру и щекоча ноги Сьюзан, когда она шла по узкой тропинке. Она вышла из дома почти час назад, чтобы обойти места, которые впервые увидела в ноябре прошлого года, когда остров был покрыт снегом.

Церковь стояла прямо перед ней. Она почувствовала, как сердце учащенно забилось. Рюкзак казался тяжелым, ударяясь о спину при каждом шаге, но это не беспокоило ее. Сьюзан носила потертые носки много лет и понимала, какие жертвы люди иногда приносят ради любви.

Помедлив, она подошла ближе. Церковь была красивой, как на английских картинах: темный камень, шпиль, уходящий в голубое небо, облака, гонимые ветром через океан. Букет полевых цветов был привязан к ее двери.

Гуляя вокруг, Сьюзан подошла к маленькому, окруженному стеной церковному дворику, открыла щеколду и тихо вошла в калитку. Она нервничала и испытывала робость, как будто впервые должна была встретиться с кем-то важным. Ладони ее стали влажными, и она вытерла руки о джинсы. Глаза блуждали по маленькому скоплению могил и вскоре нашли нужный камень. Медленно, не отрывая глаз, Сьюзан подошла к нему. Коснувшись пальцами гладкого гранита, девочка опустилась на колени, и слезы хлынули из глаз.

– Привет, Сара.

На камне было выгравировано:

«Сара Талбот Берк, любимая островом».

«Не только островом», – нахмурилась Сьюзан. Неужели они думали, что остров – единственное место, где Сара была любима? Сьюзан испытала обиду, но неожиданно будто услышала легкий смех Сары, который говорил ей, что она права.

– Да, в Форт-Кромвеле тоже, – сказала Сьюзан в воздух, – там ты тоже любима.

Она огляделась вокруг, чтобы посмотреть, не было ли поблизости кого-нибудь, кто мог ее услышать. Люди считают других эксцентричными или сумасшедшими, если те говорят с мертвыми, но Сьюзан уже несколько лет вела разговоры с Фрэдом.

– Я тосковала по тебе, – сказала она, пристально глядя на имя Сары.

Сентябрьское небо было темно-синим. Орел кружил над головой, как будто дежурил. Сьюзан верила в послания природы, например, как появление кита Фрэда в День благодарения. Она почувствовала себя лучше, зная, что птица присматривает за Сарой.

Она села на землю, скрестив ноги, а рюкзак положила на траву рядом с собой. Букет, похожий на тот, что висел на двери церкви, лежал у подножия камня. Из-под охапки астр, золотарника и кружева королевы Анны выглядывала записка, написанная почерком ее отца. Сьюзан мельком глянула вниз:

– Папа тоже здесь. Он ушел из дома еще рано утром. Он тоже по тебе тоскует, Сара. – При мысли об отце, о том, через что он прошел после смерти Сары, сердце Сьюзан сжалось, она согнулась и заплакала. Но сквозь слезы продолжала говорить: – Он отключился от всего, даже я не могла достучаться до него. Но, Сара… он должен был пройти через это. Он все рассказал мне по пути сюда… Это похоже на то, через что я прошла с Фрэдом. Любовь – величайшая благодать из всех, и когда ты любишь кого-либо так же сильно, как он любил тебя, ты не можешь избавиться от этого. Ты просто не можешь…

Сотрясаясь от рыданий, Сьюзан не могла оторвать руку от имени Сары. Она осторожно проводила по выгравированным буквам пальцами, будто читала что-то очень важное.

Они приехали, чтобы забрать Майка. Знает ли Сара уже об этом? Радуется ли она, что Майк решил закончить выпускной класс в Форт-Кромвеле, и будет жить с Уиллом до следующего лета?

– Твоего отца чуть не хватил удар, – сказала Сьюзан улыбаясь. – Он и мой папа вели этот бой на большом расстоянии по телефону, крича друг на друга, бросая трубку, перезванивая… Это была настоящая неразбериха. Бедная тетя Бэсс! Она звонила, когда Джорджа не было поблизости, чтобы извиниться за него и сказать нам, что он был в бешенстве не из-за нас, а потому что Майк уедет с острова. Но, в конце концов, он согласился с этим. Старый добрый Джордж! Однажды Майк пошел в свою комнату и увидел там старые журналы «Нэшнл Джиографик», связанные в пачку с запиской: «Верни это обратно, когда получишь свой диплом». Что мог Майк ответить на это? Особенно… – Сьюзан грустно посмотрела на камень. – Особенно потому, что это было твое желание.

Дрожащими руками девочка начала развязывать шнурок на рюкзаке. Она завязала его особенно туго, так как то, что находилось внутри, было очень ценно. У Сьюзан была сентиментальная привычка связывать вещи с людьми, которых она любила и потеряла. Она по-прежнему носила носки Фрэда. В течение многих лет она использовала имена, которые напоминали ей о нем, и все еще чувствовала себя немного странно каждый раз, когда откликалась на Сьюзан. Хотя Элис испытала облегчение, когда дочь вернулась к настоящему имени – и они должны были благодарить Сару даже за это.

Сьюзан осторожно достала из рюкзака табличку, положила ее себе на колени и вздохнула.

– Все любят тебя, – продолжила она. – Все. Джордж и тетя Бэсс, Майк, мой папа… мой папа любит тебя так сильно! Ты стала для него таким подарком. Ты не представляешь, сколь многому ты научила его… любить, и даже больше – надеяться. Он просыпается каждый день с надеждой, что живет для тебя. – Сьюзан перевела дух. – Он говорит, что должен, потому что жизнь прекрасна, это драгоценный дар, и мы не знаем, когда она закончится.