– Речь пойдет об Айворе Грогане, – пояснила Ким.

Это его явно заинтересовало. Поколебавшись мгновение, он вернулся в дом и придержал входную дверь. Холл проходил мимо гостиной и заканчивался на кухне. То, что изначально планировалось как две комнаты, было перестроено в одну столовую.

Стюарт Хокинс сел за стойку для завтрака и поставил свой контейнер.

– Как мы понимаем, у вашей дочери был неприятный инцидент с Айвором Гроганом, – начала Ким.

Мужчина сжал челюсти и раздул ноздри.

– Вы хотите сказать, что этот больной, дерьмовый ублюдок совершил с ней развратные действия?

И это тоже, подумала Ким, но она специально описала происшествие именно такими словами. Ей хотелось посмотреть на его реакцию.

– И его оправдали? – негромко уточнила инспектор.

– Только потому, что речь шла об участии гипнотерапевта.

На мгновение Ким озадачилась, но быстро поняла, что он имеет в виду.

– Сколько лет вашей дочери, мистер Хокинс?

– Сейчас тридцать четыре, – ответил мужчина. Его измученный голос говорил о многом.

– Память восстановилась? – поинтересовалась Ким.

Стюарт Хокинс утвердительно кивнул.

– Его защита много болтала по поводу синдрома ложной памяти и прочего подобного дерьма. – Хокинс сделал паузу. – А я все время говорил, что если вы хотите придумать себе ложную память, то зачем надо выбирать именно такую?

Ким не могла не согласиться, что в его словах есть определенный смысл; однако она также знала, что существуют некоторые профессионалы, в задачу которых входит обеспечение безопасности и благосостояния простых членов общества и которые используют свою власть только во благо себе. Один из таких «специалистов» чуть не уничтожил в детстве ее саму.

– Проблема в том, что память вернулась, а вопрос так и не решен. Эмма не может добиться справедливого наказания за то, что с ней сотворили. Теперь она говорит, что лучше б ей было не связываться с гипнотерапевтом, а мне не стоило затевать все это с полицией.

– А почему Эмма вообще обратилась к гипнологу? – спросила Ким.

– Она никак не могла смириться со смертью матери. Ей было пятнадцать, когда умерла Триш, да и я мог бы в тот момент вести себя немного по-другому. Прошло десять лет, а она продолжала спать с кем попало, воровать в магазинах, пить и сама не могла объяснить, почему это делает. После нескольких месяцев лечения у психолога тот посоветовал ей обратиться к гипнотерапевту. Спустя год она вспомнила подробности того, что с ней произошло.

– А могу я спросить?..

– Ей тогда было одиннадцать, и все произошло в бассейне, – рассказал мужчина безразличным голосом. Ким поняла, что он все еще воспринимает это как нечто случившееся с кем-то другим. А если б он связал то, о чем только что говорил, со своим собственным ребенком, то не был бы так спокоен.

– И как она сейчас? – задала вопрос инспектор.

– Так же – спит с кем попало и пьет, если вы хотите знать правду. Прежде чем к ней вернулась память, она делала все это и не могла понять почему, а теперь она делает это, чтобы забыть то, что вспомнила. Гребаная запута, как на ваш взгляд?

– А как вы думаете – что-то изменится, если она узнает о том, что Айвор Гроган мертв? – спросил Брайант. – Его имя было названо во вчерашних новостях.

– Для нее – ничего, – покачал головой мужчина. – А для меня – да. И прежде чем вы зададите ваш следующий вопрос – убил его не я. А если б это сделал я, то признался бы и отсидел свое. И с большим удовольствием.

– Мистер Хокинс, как вы…

– У вас есть дети? – неожиданно спросил мужчина у Брайанта. – Девочки?

– Одна, – ответил сержант.

– Тогда не притворяйтесь, что не согласны со мной только потому, что находитесь при исполнении, – кивнул Стюарт.

Потом он повернулся к Ким.

– Инспектор, если б я это сделал, то смог бы снова смотреть дочери в глаза. Я готов пожать руку тому, кто это сделал. Готов поспорить, что он тоже отец, а силенок у него побольше, чем у меня.

В его голосе Ким послышалась горечь. И вина. Мог ли Стюарт Хокинс отомстить за свою дочь, чтобы уменьшить свое чувство вины? Он не смог предотвратить несчастье, случившееся с ней, и далеко не идеально вел себя, когда потерял жену. Но Ким была уверена, что и Айвора, и Ларри убил один и тот же человек… а у того, кто сидел сейчас напротив нее, был зуб только на Айвора.

Стюарт Хокинс взялся за свой ланч, а Ким почувствовала, как телефон завибрировал в ее заднем кармане. Она кивком поблагодарила мужчину и вышла из дома.

– Что у тебя, Стейс? – сказала она в трубку.

– У меня есть имя работника службы опеки, которого вам было бы интересно увидеть, – ответила констебль.

– Это как-то связано с Грэмом Стадвиком? – уточнила Ким.

– Да, босс. Этот человек забирал его после смерти матери.

– Молодец, Стейс. Пришли адрес на мой телефон и продолжай поиски. Нам нужна любая информация, которую ты сможешь найти.

Брайант подошел к машине, когда Ким уже закончила разговор.

– Что ж, узнали мы не так уж много, а? – спросил он.

– Только то, Брайант, что Айвор Гроган безнаказанно растлевал детей многие годы.

Трейси знала, что ей опять дали наркотик. Это существо предложило ей попить. Она отказалась, и лицо монстра исказилось. Его добрые глаза наполнились яростью, а челюсти крепко сжались.

Трейси почувствовала опасность, когда он сделал несколько шагов в ее направлении, но все равно отказалась пить.

Тогда он встал у нее за спиной и дернул ее за волосы так неожиданно резко, что Трейси испугалась, что он сломает ей шею. От неожиданности ее рот открылся – вот и все, что нужно было этому монстру.

Она чувствовала, как наркотик вместе с кровью распространяется по ее телу, делая его вялым. Казалось, что ее мускулы отделяются от костей. Ее жизненные силы были истощены, и она с трудом могла поднять голову.

Как сквозь туман Трейси услышала, как наверху хлопнула дверь. Сердце заколотилось у нее в груди. Она знала, что не сможет сопротивляться ему сейчас, когда ее мышцы буквально расплавляются.

А хватит ли у нее сил говорить с ним? Умолять, чтобы он оставил ей жизнь? А Джемайма что, тоже умоляла его?

Трейси хотела крикнуть, что она пыталась ему помочь, но знала, что услышит в ответ: Твоя помощь опоздала.

И он был прав.

Горячие и соленые слезы текли по ее щекам, и Трейси понимала, что оплакивает и его, и себя. Тогда они все были детьми, глупыми маленькими детьми, которые даже не задумывались о последствиях своих действий. Они не думали, что их бессмысленная жестокость повлияет на него так сильно, что их издевки и смешки смогут превратить его в то чудовище, которым он стал.