— "Честная сделка", похоже, это гостиница где останавливаются торговцы. Что ж, может так и надо, сначала осмотримся, продадим наш товар. А потом, может, поселимся там, где и остальные графы. Но с поисками Алиты откладывать не будем.

Новая гостиница отличалась от тех, что ранее встретились на пути, только своими размерами. Войдя в общий зал, Умар Харасин поприветствовал стоящего за стойкой человека, тот ответил:

— И вам здравствовать, почтенный Умар! Что-то вы в этом сезоне рано возвратились. Торговля не задалась?

— Ну что вы, почтенный Ирам. Подвернулась очень выгодная сделка, и я решил ею заняться сам, оставив торговать с народом буша сына. Пора ему уже вести дела самостоятельно.

— Ваша правда, почтенный Умар, давно пора, — согласно кивнул Ирам и поинтересовался: — А кто это с вами? Вижу, что не ваша охрана.

Вошедшие мало были похожи на купеческих охранников. Даже с виду — это были воины, выглядевшие гораздо более опытными и опасными, чем обычные купеческие стражники. Да и девушки, приехавшие с ними, одетые в штаны и двигающиеся как лесные хищники, совсем не походили на местных. Только одна выглядела как жительница Гарданы — обычная девушка в платье, хоть и непривычном для здешних мест. Охотницы же, войдя в незнакомое помещение, инстинктивно насторожились и двигались, словно подкрадываясь к зверю. Харасин поклонился в сторону Аниты, представив ей хозяина гостиницы, а затем назвал и её:

— Баронесса Анита Брасси ло Вадикано Правено-Заровино, графиня ле Изолвинья со свитой.

— А-а-а-а… Э-э-э… — растерялся хозяин. Дворяне сюда редко заглядывали, разве только для того чтоб поскандалить и подебоширить, и от таких визитов ничего хорошего ждать не приходилось. А тут столь знатная особа. Утешало то, что её привёл старый знакомый хозяина, почтенный торговец Умар Харасин. Хотя… Его могли заставить это сделать. А баронесса, у которой было две гриссы, вежливо кивнула:

— Почтенный Ирам, не беспокойтесь. Мы не доставим вам неприятностей, если конечно нас не будут задирать. Но обещаю, что и в этом случае громить вашу гостиницу не будем — тихонько зарежем обидчиков.

— А если это будут не простолюдины, а дворяне? — с некоторым страхом спросил хозяин гостиницы, ведь не то что за убийство, только за оскорбление дворянина полагалась смерть!

— А какая разница? Или вы думаете, что если это будут дворяне, то я попрошу помощи у вас? Я могу сделать это сама, — ответила Анита, пожав плечами. Ирам посмотрел на баронессу, конечно, резать будет не она сама, а прикажет своей охране. Хозяин гостиницы перевёл взгляд на невозмутимых дружинников баронессы и поёжился — эти точно, не задумываясь, выполнят любой приказ своей госпожи. От таких гостей лучше всего побыстрее избавиться, вот только как это сделать? А Умар Харасин спросил:

— Почтенный Ирам, торговый зал свободен? Хотя о чём я спрашиваю, судя по тому, как мало у вас посетителей, ещё никто из торговцев не вернулся.

— Свободен, плату за аренду торгового места вы знаете… — начал хозяин гостиницы, Харасин, не дослушав, быстро произнёс:

— Мы арендуем весь зал, плату готовы внести вперёд.

Анита поняла, что это не только гостинца, а ещё что-то вроде биржи. Видно, торговцы здесь не только останавливались, но и продавали свой товар. А хозяин, которого заинтересовало, что же собрался продавать Харасин, что готов арендовать весь торговый зал, вопросительно посмотрел на торговца, тот понял и, ещё раз поклонившись Аните, пояснил:

— Не я буду торговать, госпожа баронесса изволят продать…

— Борх, — коротко бросила Анита. У Ирама полезли вверх брови, он раньше тоже торговал с народом буша и знал, что те так называют турункора — очень опасного и практически неуязвимого зверя! Обратило на себя внимание и то, что баронесса назвала этого зверя борхом. Это могла сделать только жительница тех далёких степей. И именно их жителей, Ирам только сейчас на это обратил внимание, напоминает баронесса и две её спутницы — маленькая и рослая девушки. Теперь поклонился и хозяин гостиницы, заверив баронессу, что с завтрашнего дня она может занимать торговый зал.

— Перекупщики меня не интересуют, — заявила баронесса и, показав хорошее знание рынка, пояснила: — Борха я продам лекарям и оружейникам, вот им и сообщите. Понятно, что борх у меня не целиком — он разделан для удобства транспортировки. У меня две шкуры и внутренние органы.

Сказав последние слова, Анита усмехнулась, уж очень двусмысленно получилось. Ирам снова поклонился, честно говоря, когда он услышал о турункоре, то и сам был не прочь что-нибудь купить для последующей перепродажи, но теперь решил только оповестить заинтересованных людей. Но на товар баронессы было интересно посмотреть, особенно на шкуры — в каком они виде, обычно их привозили, а это было очень редко, частями, так как целиком снять с турункора шкуру не удавалось никому. Внутренние органы Ирама тоже интересовали, хотя они и должны быть хорошо высушены, иначе просто испортятся в дороге. Но даже в таком виде они стоили не мало, хоть и потеряли при этом значительную часть своих полезных качеств, так утверждали лекари, но и при этом они имели чудодейственные свойства. А баронесса сказала такое, от чего у почтенного хозяина гостиницы перехватило дыхание и задрожали руки:

— Внутренние органы борха у меня свежие, так и объявите.

Ирам посмотрел на Харасина, тот чуть заметно кивнул, подтверждая правоту баронессы.

Валинья

Ученица знахарки чувствовала, что с Анитой творится что-то неладное. Возможно, события последних дней так повлияли на неё, а возможно, это началось раньше, просто маленькая ученица знахарки не обратила внимания, поглощённая открывшимися ей чудесами скального жилища, а потом и событиями, непосредственной участницей которых она стала.

Когда впереди показался большой город, Анита задрожала, Валинья с уверенностью могла сказать, что девушка близка к истерике. Но сделать Валинья ничего не успела, Гулана пересадила сестру к себе на колени и начала её утешать. Анита успокоилась, а вот Валинье стало горько. Она была ученицей знахарки, та пользовалась уважением у соплеменников, они даже испытывали некоторый страх перед ней, считая, что та не только травами лечит, но и волшебством. К знахарке испытывали уважение, но при этом старались лишний раз не показываться ей на глаза, как бы сторонились. Это отчуждение в полной мере затрагивало и Валинью. Её ещё не боялись и не уважали так, как Дырмаю, только сторонились. Такое можно было понять — знахарка не охотница и не хозяйка, вот её и чуждаются. Это было понятно, но очень обидно, ведь Валинья была молодая девушка, и ей тоже хотелось танцевать и участвовать в играх молодёжи, но её не звали. А Анита отнеслась к ученице знахарки как к подруге, а вслед за ней потянулась и Алита. Валинья привязалась к девушкам и, не раздумывая, пошла спасать Алиту вместе с её сестрой. А теперь, глядя на Гулану и Аниту, Валинье захотелось плакать. У неё самой никогда не будет семьи, да и не было. Знахарки выбирают себе помощниц, они же их сменщицы, только по известным им одним признакам (теперь Валинья знала по каким), забирая у матерей совсем маленьких девочек. Детский организм более гибкий, чем взрослый, ребёнок способнее к обучению и не только. Все те травы, ядовитые и не очень, настои которых пила Валинья, сделали её невосприимчивой к многим ядам, не только растительным — укусы всех ядовитых змей Валинья переносила безболезненно. Ну и различать любые травы и их свойства девушка могла не только по вкусу и запаху, а что называется на ощупь! Но всё это имело свою цену — у Валиньи никогда не будет детей, она никогда не сможет качать колыбель со своей дочуркой или сыночком, разве что кто-то попросит со своими понянчиться, но это вряд ли. Когда-нибудь, став знахаркой, Валинья выберет и себе ученицу, и мать безропотно отдаст свою дочь — племени нужна знахарка и колдунья.