– Джем все время говорит, какая ты у нас продвинутая – как насчет того, чтобы перейти на тот уровень, где ты спокойно спишь всю ночь, а? Вот интересно, если у тебя мама – бессмертная колдунья, значит ли это, что ты взрослеешь быстрее других малышей?

Мина ничего не ответила. Кит редко брал ее на руки, зато часто склонялся над колыбелькой, подходил, когда она была у кого-то на руках, и вообще всячески ее привечал, хотя и довольно неуклюже. Еще он давал ей подержаться за палец, и теперь, когда Мина уже лучше фокусировала взгляд, она всякий раз требовательно протягивала ручонки, стоило Киту показаться рядом. Джем, тот вообще был уверен, что она уже прекрасно отличает Кита от других и даже дала ему специальное имя – Мин-Мин.

Сейчас она совершенно неэлегантно сидела у него на руках в длинном белом шерстяном одеяле, которое связала для нее Катарина Лосс. Разумеется, Кит на него наступил и едва не упал. Джем уже напрягся, чтобы прыгнуть через всю комнату и поймать их, но Кит схватился рукой за стену и устоял, хотя и выругался. Он тут же перепугался и попытался прикрыть рукой хотя бы одно из ушек Мины.

– Только Джему с Тессой не говори, что я при тебе сказал такое! – попросил он.

Мина, уверенная, что Кит с ней играет, снова одарила его сонной улыбкой и зевнула во весь рот, как котенок. Мальчик прикусил губу и загудел какую-то мелодию без начала и конца. Скоро девочка уже пускала слюни ему на футболку с рисунком, имевшим какое-то отношение к супергероям – так Кит в свое время объяснил Джему.

Кит осторожно похлопал ее по спинке.

– Вот и молодец. Пусть это будет наш секрет, – сказал он, очень довольный собой.

Джем еще немного понаблюдал за ними, а потом прокрался к себе в комнату, чтобы Кит вернулся в постель в полной уверенности, что он только что обеспечил родителям Мины несколько лишних часов сна.

* * *

Тем временем Янусу никак не давало покоя слово «Консул» – а вместе с ним и воспоминания об Алеке. Он решил сам узнать что к чему. Как выдавать себя за парабатая Алека, когда понятия не имеешь, как и чем живет твой напарник? Отец всегда говорил: знание – это оружие, которое можно использовать в битве.

Соваться в Институт и рисковать, что тебя кто-нибудь увидит, слишком опасно. Но Янус помнил, где находится лофт Магнуса. Он замаскировался и ждал в засаде, когда появится Алек. Стоял один из тех солнечных весенних деньков, которые в Нью-Йорке лучше любого лета: чистый свет лился с неба, дул тихий теплый ветер.

Алек был там, где всегда хотел быть: рядом с Магнусом. И еще с ними были двое детей. Один невысокий и смуглый, с черными курчавыми волосами; еще слишком юный, чтобы носить знаки, но что-то в его облике… изящество, а может даже некая благодать однозначно говорило: это Охотник. Сверкающая кольцами рука Магнуса надежно держала его маленькую ручку; вторая, сплетенная с рукой Алека, находилась в кармане потрепанного худи господина Консула. На втором ребенке были чары, скрывающие его природу, но Янус все равно разглядел и его синюю кожу, и рога. Мальчишка-чародей сидел у Алека на плечах, хохотал и стучал пятками по его груди.

Янус даже не сразу заметил: грудь и плечи у Алека были куда шире, чем в его мире, где Алек погиб еще мальчишкой – всегда немного испуганным оттого, что влюбился.

Консул, подумал Янус… Ты должен очень гордиться собой.

Он шел за ними до самого Ботанического сада, где вовсю цвели вишни. Кажется, Алек и Магнус решили сводить детей на японский праздник.

Дети ходили на ушах. Розовые гроздья цветов смыкались над головами живой аркой; лепестки сыпались на головы, словно конфетти. Малыш на плечах у Алека ловил их ручонками. Януса за деревьями никто не видел.

На открытой эстраде с барабанами тайко расположились барабанщики; на траве танцевали люди. Алек опустил ребенка-колдуна на землю, и тот сразу кинулся в толпу танцующих и начал принимать живописные позы. Магнус танцевал вместе с ним и двигался очень похоже, хотя его танец не предполагал, что нужно будет то и дело шлепаться на землю.

Мальчишка-Охотник копировал Алека – прислонился к дереву, сложив руки точно как он, пока Магнус не поманил его.

– Раф!

Угрюмое личико просияло, и малыш кинулся к нему, схватился за его руки, и позволил закружить себя. Алек некоторое время любовался ими, а потом отправился покупать мороженое. Двое подростков из Нижнего мира, стоявшие в очереди, девочка-вервольф и мальчик-фейри, наблюдали за его приближением с волнением и восторгом.

– Это же наш Консул! – прошептала она.

– Технически – не наш, – возразил он. – Он из Охотников, но из тех, которые не сволочи. Твой вождь – Майя, а мой – Король Киран.

– У меня может быть и Консул, и вожак стаи, если я захочу, – проворчала она. – Ой, смотри-смотри, он прямо к нам идет! Что мы ему скажем?

– Я же не могу врать, Мишель! – вскинулся он. – Ты сама знаешь! Тебе придется притворяться за нас обоих.

Алек приветливо кивнул им. Он все еще чувствовал себя скованно с незнакомцами, но пытался быть дружелюбным, чего тот Алек, которого знал Янус, делать никогда бы не стал.

– Привет! Пришли на фестиваль? – Алек криво улыбнулся детям.

– Да! – выдавил мальчик-фейри.

– Я тоже. Вон, всю семью привел. Мои дети и муж с ними. Они там. Это мой муж.

Алек так гордо это сказал, словно эти два простых слова были драгоценным трофеем – новым, надраенным до блеска, которым он был готов хвастаться всем и каждому.

«Мой бойфренд» – так Клэри несколько раз назвала его, Януса, и он был счастлив наконец-то оказаться ее, принадлежать ей, думать, что она, наверное, им гордится. Он тогда страшно стеснялся показывать свое счастье… а сейчас слишком хорошо вспомнил те чувства. Внутри закололо, словно затекшие члены, лишенные притока крови, начали, наконец, просыпаться. Ему было больно.

– О, поздравляю, – сказала Мишель, девочка-вервольф (выглядела она при этом так, словно вот-вот прослезится). – Ваш муж. Это так мило.

Мальчик отчаянно закивал – еще немного и голова оторвется.

– Гм… спасибо, – ответил Алек. – Рад был познакомиться. Хорошего праздника!

И пошел назад, к своим. Дети принялись уплетать мороженое, которое он принес. Алек обвил Магнуса руками, и они немного потанцевали вместе: Алек – слегка неуклюжий в танце – хотя неуклюжим в битве никогда не был, – но счастливо улыбающийся, закрыл глаза и прижался щекой к щеке Магнуса.

Юная парочка тоже побрела прочь со своим мороженым, украшенным розовыми лепестками (мальчик, кажется, наслаждался им куда больше девочки), взволнованно обсуждая только что случившуюся удивительную встречу.

Когда, ища уединения, они углубились в цветущую чащу, Янус позволил им себя увидеть.

– Ничего себе! Джейс Эрондейл! – выдохнула девочка, вне себя от изумления. – Джейс Эрондейл и Алек Лайтвуд сразу! Лучший день в моей жизни, клянусь Ангелом! Жду не дождусь, когда расскажу маме.