– Сдается мне, тут кто-то считает себя дюже разумным. Много латынянских манускриптов видел? Вот ты им и растолкуешь. Если тебя черкасцы слушать будут. А не будут – не обессудь. Им ту крепостицу от вражины защищать придется. Не сможешь им свои фанаберии втолковать – сделают, как знают. Все понял?

– Понял, батьку…

– Так чего стоишь? Ждешь, пока Мария во двор выйдет? Нет ее дома, пошла к девкам с твоей крутохвосткой пряжу прясть и перед подругами нос задирать, какую ей Богданчик прялку с веретеном смастерил. Хитрый ты парубок, Богдан, но дурень дурнем. Девки своих парубков со свету сживут, что у них такой нет, а те – тебя. Теперь у тебя три пути. Пойти к отцу Василию, покаяться и гроб себе мастерить, либо садиться на коня и скакать свит за очи, либо всем парубкам по крутохвостке смастерить. Что выбираешь?

– Так это, батьку…

– Толком говори, не бекай и не мекай – чай, не козел ты, а казак.

– Раз надо, буду делать… куда ж я денусь.

– Правда твоя. Некуда тебе деваться. Первые две ко мне принесешь. Получишь по двадцать монет серебром за каждую, понял? Чтоб до Великдня[22]у меня были.

– Три седмицы до Великдня. Я одну свою целый месяц мастерил. Не успею, батьку…

– Успеешь. Я велю Опанасу и Степану, чтобы тебе помогали.

– А зачем тебе аж две, батьку? Одну Давиду, то понятно, он уже меня два раза просил – видно, Галя его крепко прижала, что он тебя на меня натравил. А вторую кому?

– Кому-кому… У тебя голова совсем пустая?

– Неужто тетка Тамара?

– Иди, Богдан, иди от греха подальше, а то не только нагайкой, но и тумаков получишь… две, до Великдня, а то найду Марии другого жениха, не такого дурня, как ты.

* * *

Через неделю, нагрузив на одного коня все шестьдесят пять цельнометаллических лопат, изготовленных к настоящему времени, на второго – себя, а третьего взяв на смену, направился в Черкассы встречать ладью. Дорога еще толком не просохла, кони шли тяжело. Добрался к знакомой корчме уже затемно, хотя выехал загодя, задолго до рассвета. Корчма была пуста, дороги развезло, по речке еще никто не плавал, соответственно корчмарь никого не ждал. С трудом разбудил недовольного хозяина, пристроил коней в конюшне, задав им овса и сена. Хозяин вынес жареной рыбы, хлеба и кваса. Перекусив холодными блюдами, узнав, что о ладье никто ничего не слышал, с чувством выполненного долга завалился спать.

Утром отправился искать местного атамана и выяснять, какую крепостицу они намерены строить. Видел его всего один раз, издали, сразу после избрания, знал, что звать его Атанас Горбатый. Иллар хвалил его, а такого не каждый заслуживал. По всему выходило, что после Иллара именно он, скорее всего, возглавит Совет атаманов. Сколько Иллару еще верховодить, было неясно. Пока решили атаманы раз в три года регулярные выборы проводить, но всегда оставалась возможность ситуации типа Черной Рады. Вслух это не обговаривалось, но собрать могли по аналогии с казацкой Черной Радой, и среди казаков такой прецедент, безусловно, получил бы понимание.

В наше время Атанаса описали бы как «лицо кавказской национальности». Смуглый, с большим крючковатым носом и огромной золотой серьгой в левом ухе, он мог быть как армянином, так и грузином либо представителем еще какой-то нации, бесчисленное множество которых поселилось в Кавказских горах, а затем перебралось к нам, в более спокойные края. Худой, высокий, с пронзительными черными глазами, мне он больше всего напоминал капитана пиратского судна. Оставалось выбить ему один глаз, надеть черную повязку, а его бритую голову с оселедцем спрятать под красную косынку.

Когда мы завели разговор о крепостице, оказалось, ничего конкретного у него на уме нет, но поскольку Иллар монеты с купцов и с меня на постройку крепостей снимает, то грех не воспользоваться, тем более что старый тын стал им откровенно мал. Ссылаясь на гышпанского мастера фортификации, книгу которого якобы читал в своем детстве золотом, нарисовал я план прямоугольной крепости с четырьмя бастионами. Затем подробно растолковал, для каких целей возводятся фланки (участки стены бастиона, перпендикулярные к основной стене), а для каких – фасы (стены бастиона, обращенные в поле и замыкающие пятиугольник).

Естественно, ни в одной книге этого описания быть не могло. В моем мире идея бастионов, как и многие другие идеи, намного опередившие свое время, принадлежала гениальному полководцу, вождю гуситов Яну Жижке. Трудно сравнивать достижения людей, действовавших в различное время, в различных условиях, но, по моему глубокому убеждению, перед ним должны были бы снять шляпы все остальные полководцы. Не хочу много говорить, но он первый, кто на практике доказал, что армия ослов, возглавляемая львом, разобьет любую армию, во главе которой стоит зверь послабее. Читая, как крестьяне под его руководством, бездоспешные, вооруженные пиками и молотильными цепами, громили армии рыцарей, превосходящие их как численно, так и качеством вооружения, я всегда ловил себя на мысли, что читаю фантастический роман, а не исторические факты.

Атанасу понравились мои рисунки, пояснения и новые слова, которые мне приходилось употреблять. Он с удовольствием возложил всю ответственность за проведение фортификационных работ на мои плечи. Причем начал настаивать, что договорится с Илларом о моем временном пребывании в Черкассах. Естественно, с моей стороны об этом не могло быть и речи, но просто так такого атамана, как Атанас, не пошлешь по пешеходно-сексуальному маршруту.

В конце концов, после долгого торга, мы полюбовно согласились, что он мне дает в помощь два десятка казачат моего возраста, веревки, инструмент. Мы с ними проводим разметку будущих сооружений, а я им подробно разъясняю последующие действия. Из приезжих остается еще три десятка. Эти полсотни продолжают работы по намеченному плану, а каждые две-три недели я буду приезжать и контролировать процесс. Казачатам он платит как приезжим – по серебряной монете за десять дней работы. И ребятам заработок, и мне лишний десяток работников останется.

Старый земляной вал с частоколом образовывал квадрат со стороной сто метров. Новые стены решил значительно удлинить, оставив между угловыми бастионами стену в двести метров. Это в четыре раза увеличивало площадь будущей крепости и давало возможность существенно нарастить количество будущих защитников. С другой стороны, двести – двести пятьдесят метров – это оптимальное расстояние флангового огня картечью для артиллерии, которую планирую в будущем установить на этих бастионах.

Стены наметили толщиной пять метров и высотой метров шесть, ров – глубиной три метра и шириной пятнадцать. В будущем его придется расширить и углубить, но в первом варианте и этого достаточно. Нетрудно было прикинуть, что вынуть и уложить в стены сорок пять тысяч кубов земли – это работа для пятидесяти человек года на три, не меньше.