в Новосибирске — Новосибирский научный центр. Начало строительства — где-то 1959 год. Потому что я уже в экспедиции работал от Сибирского отделения (СО) Академии наук.

Раньше наша наука была сконцентрирована в Москве и Ленинграде, чуть-чуть на периферии: немножко в Казани, немножко в Томске, немножко в Харькове. А тут пошла по всей России! Это же огромные деньги были вбуханы! Построить целый город, академгородок. Построить институты, оборудовать их современным научным оборудованием. Физическое, химическое — оно же дорогущее! И на это при Хрущеве находились деньги. Фактически это происходило при Хрущеве. Я, правда, не знаю, кто был инициатором всей этой истории. Но ходила легенда, будто Несмеянов (Александр Николаевич Несмеянов, академик АН СССР, химик-органик, ректор МГУ с 1948 по 1951 год, президент АН СССР с 1951 по 1961 год. — Прим. авт.) плыл на лодке по Оке, увидел этот бугор и сказал, что здесь будет город Пущино. Другой вариант — что будет город Турово, на другой стороне, это дальше за Приокско-Террасным заповедником. Прямо как Степан Разин, плыл и увидел! Но это только легенды. Потому что ничего исторического мы не знаем.

Создалась масса рабочих мест, студенты у меня с факультета поехали и в Иркутск, в новый институт, и в Новосибирск. Появились молодые ученые с возможностью работать. Расширился потенциал у всех. Скажем, сидел Сочава в Питере (Виктор Борисович Сочава, академик АН СССР, доктор биологических наук, основоположник сибирской географической школы, создал учение о геосистемах. — Прим. авт.), над ним там была в-о-о-от такая иерархия, и где он там? А в Иркутске он смог свои идеи развернуть! Я не говорю уже о Новосибирске с его мощными институтами. То есть это был качественный скачок науки! По существу наступил ее послевоенный расцвет…

Я говорю о том периоде, когда формировались мое знакомство с Андреем Петровичем Капицей и моя работа с ним. Я характеризую тот период, в котором ничего хорошего, по большому счету, не было. Если объективно смотреть на вещи, все это происходило в абсолютно нищей стране, где элементарные бытовые вещи — костюм купить — вообще целая трагедия! Ну, нормальный костюм. Я до третьего курса ходил в ботинках на размер больше, которые дед привез из Чехословакии и не мог надевать, и в каких-то хрен знает штанах. У меня не было пальто, я ходил в энцефалитке, подбитой мехом, и в берете. Всю зиму! Ну, и делал вид, что горжусь… Просто-напросто ничего приличного-то и не было! Спальник я на свои деньги заработал — купил где-то на третьем курсе. Первый. Чего там говорить!

И к ученым относились, как всегда. Ну, что там? Лаборант — 80 рублей, младший научный сотрудник—105, старший научный сотрудник—120. Кандидатская — надбавка. Этого тебе хватит, но… телевизор купить трудно, холодильник тоже, машину вообще невозможно. Хотя на Дальнем Востоке все это умножалось на три».

А вот что пишет про те времена в своем интернет-журнале «Ландшафты жизни» Владимир Александрович Дергачев, доктор географических наук, эконом-географ, геополитик, старший научный сотрудник Института проблем рынка и экономико-экологических исследований Национальной академии наук Украины, а в те далекие времена — председатель комсомольской организации только что образованного во Владивостоке Тихоокеанского института географии (ТИГ):

«16 июня 1970 года было принято Постановление Президиума АН СССР об образовании научного центра.

Академгородок был запланирован в пригородной санаторно-рекреационной зоне Владивостока, на берегу Амурского залива. Фритьоф Нансен сравнивал побережье Амурского залива с Неаполитанским. Нужно сказать, что все Тихоокеанское побережье Приморья — край редкой красоты.

Во Владивостокской группе институтов ДВНЦ трудилось 2,5 тыс. человек, в том числе 747 научных сотрудников, из них 25 докторов и 298 кандидатов наук. За два года (1970–1972 гг.) прибыло с запада страны 4 доктора и 37 кандидатов и убыло один доктор и 16 кандидатов. Защитили 7 докторских и 43 кандидатских диссертации. В аспирантуре обучалось 180 человек, из них защитили диссертации 11, и выбыло 47.

На научно-производственное и жилищное строительство ДВНЦ было выделено на 1971–1975 гг. 35 млн рублей (в 1966–1970 гг. — 2,1 млн рублей). Из этой суммы 17 млн рублей выделялось на 9 институтов во Владивостоке. Планировалось построить новые здания Вычислительного центра — 4,5 млн руб., Института биологически активных веществ — 3,3 млн руб., Института автоматики и процессов управления — 4,9 млн руб. и Института географии — 2,5 млн руб.»[233].

Конечно, новый научный центр собирался организовываться не на пустом месте. Дальневосточный филиал Академии наук СССР был основан еще в мае 1932 года по инициативе вице-президента, а позднее президента АН СССР с 1936 по 1945 год академика Владимира Леонтьевича Комарова — первого нашего геоботаника, основавшего в Советском Союзе множество ботанических садов. Он считал неповторимость и уникальность объектов исследования важнейшей чертой дальневосточной науки! Правда, в состав филиала поначалу вошли всего два института — геологический и химический, а еще биолого-почвенная и зоологическая секции, лаборатория пресноводной и морской гидробиологии, кабинет народов Дальневосточного края, Горнотаежная станция и заповедники «Супутинский» (с 1974 года «Уссурийский») и «Кедровая падь».

С тех пор минуло 38 лет. Четыре телепередачи про организующийся новый, Дальневосточный научный центр прошли по Центральному телевидению Советского Союза, то есть по Первому каналу. И все их вел молодой член-корреспондент АН СССР Андрей Петрович Капица. Первую показали в пятницу, 9 апреля 1971 года в половине седьмого вечера.

«25 января 1971 года во Владивостоке открылось первое заседание Президиума Дальневосточного научного центра, — анонсировал выход этих телепередач известный московский журналист Игорь Анатольевич Пальмин. — Уже давно остались позади Владивосток, пронизанный ветрами и ярким зимним солнцем, Горно-Таежная станция, окруженная мягкими увалами заснеженных сопок. Позади — сверкающий прибрежным льдом мыс Шамора, серые валы Тихого океана, силуэты вечно курящейся Ключевской сопки и дымящаяся от мороза Колымская трасса… Позади — путь в тысячи километров, который группа Центрального телевидения проделала с одной целью: рассказать о сегодняшнем дне, ближайших планах и перспективах вновь организованного научного центра.

Четыре передачи главной редакции пропаганды, объединенные единым заголовком „Дальневосточный научный“, — это, по существу, первый коллективный рапорт ученых Дальневосточного научного центра АН СССР по Центральному телевидению…

Новый научный центр нельзя рассматривать как организацию, возникшую на пустом месте. В его основу легли экспериментальные базы, история которых уходит к довоенному времени… Послушаем председателя Дальневосточного научного центра, члена-корреспондента АН СССР Андрея Петровича Капицу:

— Дальневосточный научный центр — это группа институтов, давно и успешно работавших в составе Сибирского отделения Академии наук, и, кроме того, большая группа вновь организуемых институтов, которые существовали ранее в виде отделов химии, истории, кибернетики, биологии. Они-то должны составить не просто сумму, но систему — научный центр — новое по форме научное объединение, призванное решать специальную задачу развития науки и производительных сил Дальневосточного экономического района…»[234]

В качестве локомотива, способного сплотить и направить все эти разнообразные и, безусловно, талантливые научные умы, Андрей Петрович пригласил во Владивосток, на работу в Институт автоматики и процессов управления, самого уникального человека в СССР, какого только можно было найти — доктора технических наук, профессора