18 мая 2005 года

— Итак? — Елена Михайловна потянулась к сигарете за ухом.

— Что «итак»? — спросил Дима. Впервые он смотрел ей прямо в лицо, грубое и дубленое. Когда Е. М. говорила, морщины вокруг ее рта отчерчивали каждый звук так резко, что сами по себе читались как подтекст. Необязательно было знать лицевые тонкости — даже близорукий Дима мог разобрать, о чем главредша молчит. Стоило лишь посмотреть ей в лицо.

— Твои комментарии? — спросила она. Михайловна нервничала. «Ей нужно что-то», — решил Дима.

Наверное, пошла бы в атаку, да зацепиться не за что.

— Мои комментарии? — он улыбнулся. Выходило смешно. И кому придет в голову, что Е. М. может вести себя как нервный подросток? Никто в журнале не решался посмотреть на главреда в упор. Дима придумал это недавно, буквально утром. Смотреть на людей вот так. И почему нет, раз теперь можно всё. Е. М. нашарила между бумаг тяжелую медную зажигалку. Прикурила, щелкнула крышкой, и в кабинете приятно запахло бензином. Дима так и не ответил ей. Он разглядывал сигарету в зубах Михайловны и молча ждал.

— Ты закурить хочешь? — спросила Е. М. — Или чего ты уставился?

— А? Нет, — он впервые смутился. — А это «Зиппо», да?

— Короче, — теперь главред была раздражена. — Ты будешь рассказывать или нет?

— Что рассказывать?

— Твою мать. Ты спал с этой бабой или нет? Но ее опять выдали черточки возле губ. Конечно, всем хотелось знать. Еще бы. Девочки в редакции чуть не лопались от желания докопаться. Они хихикали, спрашивали у него какие-то глупости, шутили непонятными фразами вроде «у кого что болит» и «жениться пора». Но когда Дима смотрел каждой в лицо, он видел только большое

— «СЕКС?» Они все провожали его взглядом чуть по-новому. Но Е. М. не интересовало — был секс, есть секс, будет секс. Ей нужно было что-то другое.

— Вам нужно что-то другое, — Дима снова улыбнулся, глядя на Михайловну. — Сказали бы прямо уже.

— Прямо, да? — редакторша затянулась и обильно выпустила дым. — Хорошо. Будет тебе прямо. Меня интересует интервью. Твое интервью. На разворот.

— Стойте, — Дима поскреб в затылке. — Я должен сам взять у себя интервью? Она знает? Кто ей рассказал?

— А в чем проблема? — Е. М. подняла брови и воткнула сигарету в пепельницу. — Есть некто Дмитрий, засветился в ее любовниках. Есть Митяй, работает в нашем журнале. Второй расспрашивает первого.

— И честно всё рассказывает?

— И говорит то, что интересно читается. Честно, нечестно. Твое интервью, тебе решать.

— А если он скажет, что ничего не было?

— Это неинтересно. Пусть подумает лучше. Пусть не рассказывает, пусть намекает. Ты. Ты профессионал? Или кто?

— Ну ладно. Намекает. И что получает за это?

— Не дави. Стандартный гонорар. Хорошо, с надбавкой за скандальность. Если — заметь — если она будет.

— А второй? Митяй? — Дима хихикнул, разглядывая окурок. — Ему — то что с этого?

— Гм. Дай подумать, — незачем было читать морщины. Е. М. собиралась напасть. — Как насчет сохранить работу? А? Его такой вариант устроил бы?

— Дайте подумать, — он подготовился раньше, чем она закончила. — Если честно, «Ритм-н-блюз» не такой уж богатый журнал. И вообще. Не такой уж прямо журнал. Мы, Дмитрий с Митяем, почему-то уверены, что найдем варианты и лучше. Главред откинулась в кресле и посмотрела Диме в лицо. Он спокойно уставился в ответ. Не зря он тренировался целое утро.

— Я вот что не пойму, Митяй, — наконец ответила Михайловна. — Когда это ты стал таким?

— Каким?

— Таким, — она повертела рукой. — Этаким вот довольным, самовлюбленным мудаком? Дима смутился и промолчал. «Сама такая». Ничего другого в голову не лезло.

— Так что? — спросил он. — Мне писать заявление?

— Какое заявление, — редакторша устало глянула в потолок. — Работать кто будет? Оставил родное издание без полосы — так ищи теперь, чем заполнить. Дима поднялся и побрел к стеклянной двери. В редакции только у Е. М. была дверь.

— Митяй, — позвала Михайловна новым голосом. Дима остановился.

— А? — спросил он, не оборачиваясь.

— Ты залез в крупные деньги. И очень жаль, что ты всё-таки не мудак. А тот же наивный ребенок.

— Спасибо, — хмуро ответил Дима, сделав еще два шага к выходу.

— Постой, — лениво одернула его редактор. — Ты, конечно, этого не понимаешь, но просто так выйти тебе не дадут. И, раз ты не с нами — я не могу тебя защитить. Разбирайся сам.

— Кто не даст? От кого защитить? — Дима повернулся к ней. — Так вы знаете, кто всё это начал? Михайловна фыркнула.

— Что тут знать? Дарование, тоже мне. Ты спроси: «куи боно»?

— Уи… что?

— К чьей выгоде, Митяй. К чьей. Выгоде.

18 мая 2005 года

Слева и справа была пропасть. Да, под тонким слоем бетона с хрустящей рубероидной корочкой, но всё-таки. Горячий сладковатый ветер трепал волосы на его затылке, и Максу приятно думалось о том, что позади сорокаметровый обрыв, долгое стремительное падение и гарантированное ничто. Максим слегка нервничал. Пускай самую малость, но ему хотелось жить. И это радовало. Он вынул пудреницу и осторожно приоткрыл ее, держа подальше от ветра. В зеркальной крышке отражался розоватый порошок. Вот что не давало Максу покоя — этот мерзкий цвет, желто-розовый. И консистенция. Истлевший моллюск на дне квадратной раковины. Выгляди смесь хоть каплю привлекательней, Максим колебался бы меньше. Второй Макс уверял его, что здесь есть амфетамины. Возможно и так. Но что еще? Максим номер два сказал — в принципе, ничего, и это «в принципе» охлаждало Макса не хуже странной окраски. Нужно было слегка прийти в себя, но вовсе не хотелось очнуться на другом конце Москвы и брести неизвестно куда, обходя трещины на пляшущем асфальте и приветствуя каждое встречное дерево. «Нет, это не мое», — решил Максим, защелкнув пудреницу. И снова приоткрыл ее. В пятый раз. Или в шестой, кто знает.

— Макс! Он дернулся, услышав голос. По крыше пробирался Дима, неуклюжий и раскрасневшийся, в своей обычной психованной манере.

— Блин, чуть дурь из-за тебя не рассыпал, — пробормотал Максим, ровняя порошок ногтем. Вот оно. Сначала испытать на ком-нибудь.

— Ты, помнится, решил всё перепробовать, — он сунул Диме коробочку. — Не желаешь?

— А что это?

— Смесь неизвестного происхождения с пока не установленным эффектом.

— А, — Дима нетвердо улыбнулся. — Спасибо. Я такое уже пробовал.

— Хозяин барин, — Макс убрал пудреницу в карман.

— Так вот, — Дима присел рядом. В его дыхании явно прослеживался спирт. — У меня к тебе серьезный разговор. Насчет Лизы.