Все, кроме одного. Увидев мерцающий в стороне огонек, Джулиан обнаружил еще один дворик, поменьше, а в нем одинокого человека, ничком лежавшего у маленького костра. Он был жив и в сознании, ибо одна нога его то и дело ковыряла пальцем песок, но головы и плеч за валуном видно не было. Заинтригованный, Джулиан бесшумно подошел поближе. То, что он принял за валун, оказалось на поверку мешком Домми – он понял это в ту же секунду, как только увидел знакомую рыжую шевелюру. Домми торопливо писал что-то, положив бумагу и доску для письма так близко к огню, что те не загорелись еще только чудом.

– Привет.

Его слуга вскрикнул от удивления, потом узнал Джулиана и блеснул зубами в приветственной улыбке.

– Тайка Каптаан! – Он повернулся и сел, скрестив ноги, прижимая к груди свои записи. – Я ужасно рад, что вы и Энтайка Ньютон не пострадали во время этого ужасного несчастья.

– А я рад за тебя. – Джулиану хотелось знать, что такого важного записывает Домми при свете костра, если это не может подождать до утра. – Думаю, утром мы отправимся обратно в Олимп.

Лицо Домми не изменилось, и одно это уже было ответом.

– Мы сделали то, зачем прибыли сюда, – добавил Джулиан.

– Да, Тайка.

Ох, черт!

– Насколько я понимаю, ты хочешь остаться?

Домми прикусил губу и кивнул.

Джулиан подошел ближе и сел, облокотившись на колени.

– Объясни мне. Вряд ли ты считаешь, что Тайке Экзетеру нужен слуга – все равно у него нет ничего, кроме его хламиды. Твоя жена вот-вот родит. Скажи мне, зачем тебе оставаться здесь?

– Это трудно описать словами. Тайка.

На этом разговор временно увял. Джулиан, как и любой другой пришелец, обладал иммунитетом к экзетеровой харизме – он ощущал ее, но понимал ее происхождение и мот противиться ее действию, чего не скажешь о туземцах. Объяснение того, как действует харизма или мана, того, что случилось сегодня в храме, не излечило бы Домми от действия чар – как ребенку никогда не объяснишь, что на деле кролик взялся вовсе не из рукава фокусника. Или Джулиану просто не хотелось терять чертовски хорошего слугу? Нет, он и правда искренне переживал за Домми и Айету. Дело Освободителя было обречено на провал с самого начала, а теперь на его черное сердце легло еще и проклятие чудовищного преступления.

– Но ты ведь понимаешь, что опасность еще не миновала?

Домми улыбнулся:

– Ну, солдат-то теперь можно не опасаться. Тайка! Дважды королева Эльванайф посылала своих воинов против Освободителя, и дважды терпели они неудачу. Какая армия дерзнет выступить теперь против него?

– Пожалуй, в этом ты прав. – Рассказы об отважных кавалеристах, рыдающих от раскаяния и копающих могилы для своих жертв, наверняка разбегутся по всем вейлам. Короли и местные правители могут, конечно, продолжать посылать убийц, но войска против крестового похода Экзетера уже не пошлют. – Что, пишешь письмо Айете?

Домми крепче прижал бумажки к груди.

– Так, Тайка, записываю кое-что.

– Извини. Не мое дело. Не буду тогда мешать тебе. Можем переговорить утром, когда мы с Энтайкой Ньютон решим, что делать дальше. – Джулиан начал подниматься.

Домми поднял на него глаза.

– Я записываю слова Освободителя, Тайка. Пока они свежи еще в памяти.

Джулиан снова сел. Евангелие от Св.Домми? С его-то грамматикой? Впрочем, Джулиан успел разглядеть достаточно, чтобы понять: Домми пишет не по-английски. Он использовал алфавит Вейлов, очень похожий на древнегреческий.

– На каком языке?

Вопрос вызвал у Домми удивление.

– На рэндорианском. Тайка. На том, на котором он говорил. Он открыл много нового о Неделимом, чего не говорилось в Истинном Учении.

Еще бы! Экзетер наверняка напридумывал много всякого и говорил он, обращаясь телепатически, а не по-рэндориански. Помимо всего прочего, он камня на камне не оставил от учения Службы касательно загробной жизни и сущности Пентатеона. Реформация Неделимого теперь расколота на две враждующие секты.

Был один вопрос, которого олимпийцы никогда не затрагивали в разговорах с Морковками. Нет пророка в своем отечестве, человек не может быть героем для своего слуги – за исключением, возможно, Эдварда Экзетера. Морковки знали, что апостолы всего лишь люди, религия – религией, а жизнь – жизнью. Однако теперь, повинуясь импульсу, Джулиан задал-таки запретный вопрос:

– Скажи, Домми, во что веришь ты сам? В какого бога или богов?

Веснушчатое лицо осветилось улыбкой.

– Я верю в Неделимого, Тайка Каптаан, хотя должен признаться, вера моя была хрупкой и неустойчивой до сегодняшнего дня, пока слова Освободителя не проникли в мое сердце.

Чего и следовало ожидать. Ох, за многое еще предстоит ответить Экзетеру!

– Отлично, – протянул Джулиан и наконец-то встал. – Мне все ясно, и если ты действительно хочешь остаться с ним на некоторое время, это меня не касается. Ты был образцовым слугой, Домми. И незаменимым. Мне будет очень не хватать и тебя и твоей опеки, но я буду держать твое место свободным. Ты волен вернуться в любое время, когда пожелаешь. И если ты хочешь написать письмо Айете, можешь отдать его мне, я прослежу за тем, чтобы она его получила.

– Вы очень добры, Тайка! – Домми застенчиво положил свою писанину на песок и поднял сомкнутые руки над головой в знаке Неделимого.

Джулиан кивнул и повернулся, чтобы идти.

– Тайка?

– Что?

– В какого бога верите вы?

Вопрос застал Джулиана врасплох. Уж во всяком случае, не в Эдварда Экзетера!

– Не знаю, Домми. Я пока еще думаю. – Он поспешил спастись бегством.

Он переходил от костра к костру в поисках Урсулы, но вышло так, что она первая нашла его. Выступив из темноты подобно белому призраку, она поймала его за руку и притянула к себе.

– Вот ты где! Ты голоден?

– Нет.

Она отодвинулась назад, чтобы заглянуть ему в лицо, и задумчиво протянула: «М-м!»

– Его уже не остановишь, – буркнул он. – Если бы мы только попали сюда на день раньше… но не теперь?

– Нет, не теперь. Пошли, он хочет видеть тебя.

– А я не хочу!

– Ну, ну! – Она успокаивала его, как нянька успокаивает капризного ребенка. – Каждый человек имеет право на встречу со своими обвинителями. Ступай и скажи ему все, что ты о нем думаешь. – Она подтолкнула его вперед.

– Я думаю? Ради Бога, Урсула, только не говори, что ты тоже на его стороне.

Она сжала его руку.

– Ну, не то чтобы на его стороне, но теперь я не думаю, что мы могли бы остановить его. Возможно, Зэц смог бы… но и в этом я теперь не очень уверена. Я хочу узнать больше о том, что он затеял. Я его недооценивала.