Полковник не знал, что ответить. Эта мысль посещала и его, но за главным делом, поиском машины страха, казалась малосущественной. К тому же донесения, которые охранка получала от разных агентов, указывали, что серьезных актов господа революционеры не планируют. Так, обычная мелочь: перевозка нелегальных газет и запрещенных книг.

– У вашей логики нет ответа, и у меня не имеется, – сказал Пирамидов. – Будем считать, что его нет вовсе. Нужно найти убийцу Квицинского, а там разберемся… Что намерены предпринять?

– Познакомлюсь с доктором Охчинским, – сказал Ванзаров. – Позвольте вопрос, господин полковник?

Ему и так было позволено слишком много. Чего уж стесняться. Пирамидов только рукой махнул.

– Среди ваших агентов есть некто под кличкой Морфей?

Имена всех агентов полковник наизусть не помнил, но был уверен: такого не имеется. Не хватало, чтобы агенты называли себя именами древнегреческих богов. Не велика честь…

– Прошу простить, у Квицинского был агент в петербургском медиумическом кружке, руководит господин Стано. Могу узнать его агентурную кличку?

Только исключительная ситуация заставила Пирамидова подойти к сейфу, где хранились самые важные документы, и полистать папку с докладными записками своего помощника.

– У Квицинского не было агента в этом кружке, – ответил он, запирая железную дверь. – Во всяком случае, в его докладах такой не фигурирует.

– Фамилию Сташевский упоминал? – не унимался Ванзаров.

– Не припомню. А кто это?

– Близкий знакомый Крашевской…

Полковник был уверен, что все контакты упрямой польки ему известны и давно. Сообщать об этом не следовало.

– Вам откуда известно? – только спросил он.

– Неделю назад случайно видел, как этот господин стремительно покинул квартиру Крашевской по черной лестнице. Правда, одет был, как фабричный…

– Обознались, – обрубил полковник ненужные обсуждения.

Под конец он просил сообщать о любых событиях в любое время суток. Главное: искать убийцу, а не точку применения логики.

Выйдя из охранки, Ванзаров пожалел, что не задал еще один вопрос: «Ничего не забыли сообщить об арестованной Крашевской или ее внезапном прозрении?»

Вопрос был заранее обречен: молчать полковник умел.

63

Угол рек Мойки и Пряжки, 1

Заплатив штраф и отсидев менее полусуток, арестант получил свободу. Пристав отпустил его без лишних уговоров. Поймав извозчика, Ванзаров посадил Почтового рядом с собой и по дороге подробно спрашивал, как выглядит Морфей и о его привычках. Бывший филер описывал не слишком точно: среднего роста, менее сорока лет, говорит тихо и пугающе, как будто колдует. При встречах Почтовому всегда хотелось поскорее отделаться. Платил исправно…

Переехав через Банный мост на Матисов остров, Ванзаров остановил пролетку, и они сошли. Почтовому были даны инструкции: как только появится Морфей, разговор не затягивать, вести себя обычно. Доложить, что попал в участок из-за скандала в трактире, поэтому наблюдения за объектом не вел. Бывший филер обещал исполнить в точности. Ванзаров отпустил его. Невзрачная фигура удалялась, размываясь в сумерках.

Почтовый добрался до Матисова моста, у которого соединялись две речки, и принялся топтаться.

Морфей выбрал толковое место встречи: кругом открытое пространство, сам может наблюдать из окон больницы, оставаясь незамеченным. Ванзаров прикрывался углом дома, за которым начинался пустырь, упиравшийся в забор больницы Св. Николая Чудотворца. Почтовый маячил вдалеке смутной тенью.

Подошло назначенное время. Мимо пробежала женщина с корзинкой, несколько случайных прохожих. К Почтовому никто не подошел.

Ванзаров взглянул на часы: Морфей опаздывал уже на четверть часа. Что-то заподозрил или настолько умен, что заметил, как Почтовый приехал вместе с объектом слежки, что было бы совсем скверно.

Выждав еще пятнадцать минут, Почтовый оглянулся по сторонам и побрел назад. Он проскочил мимо ворот больницы и подошел к Ванзарову:

– Простите, Родион Георгиевич, не будет Морфея, – сказал Почтовый, шмыгая носом. – Что-то пронюхал.

– Пойдете со мной, – сказал Ванзаров, отгибая назад воротник пальто, которым прикрывался от ветра.

Почтовый насторожился.

– Это куда же прикажете?

– В больницу. Будем его опознавать.

– Нет уж, увольте! – плаксиво пробурчал Почтовый. – Вы его допросите и отпустите. А меня потом прирежут… Он страшный человек… Пожалейте, я ведь вам ничего дурного не сделал.

Спорить Ванзаров не собирался. Подхватил филера, потащил за собой. Почтовый стонал, молил о пощаде, но поддавался силе, которой мало кто мог противостоять. Хватка у чиновника сыска была стальная, как сама смерть.

Около ворот Почтовый вдруг резко повернулся и спрятал лицо за спину Ванзарова.

– Вон он! Вон стоит…

У дверей стоял господин среднего роста, с накинутым на плечи пальто. Он безмятежно курил папиросу, пуская дым в ночное небо.

– Это Морфей? – спросил Ванзаров, разглядывая доктора.

– Он это. Он… Точно… Умоляю, Родион Георгиевич… Отпустите…

Поведение Морфея было исключительно мирным, как будто, забыв о назначенной встрече, наслаждался вечерним покоем. Прежде чем отпустить филера, Ванзаров спросил, где тот обитает. Почтовый проживал на Тележной улице в доходном доме, обещался быть по первому зову. И еще просил не держать на него зла: надо же как-то на корку хлеба зарабатывать.

…Папироса доктора догорела. Он подул на тлевший огонек и бросил гильзу подальше в клумбу, сыревшую черной землей. Перед ним, откуда ни возьмись, появился господин и вежливо приподнял шляпу.

– Прошу простить, не подскажете, где могу видеть доктора Охчинского?

Незнакомца смерили оценивающим взглядом.

– Ординатора Охчинского.

– Простите, не знал, – сказал Ванзаров, вежливо склонив голову.

Морфей оказался доктором Охчинским. Редкая удача. В сыске – практически невероятная. Иногда может повезти, не все же время вращать тугие жернова логики. Ванзаров не стал ловить удачу за хвост, то есть крутить доктору руку и вести в сыскную, до которой было не так уж далеко. Сила нужна, когда для разговора не остается шанса.

– Что вам угодно? – спросил доктор, внимательно разглядывая лицо врага, чем демонстрировал отменное спокойствие и выдержку.

– Ванзаров, сыскная полиция. Требуется задать несколько вопросов.

Охчинский плотнее закрылся пальто.

– Раз необходимо, прошу в мой кабинет.

Он был так любезен, что открыл перед Ванзаровым дверь в больницу.

Кабинет доктора располагался на втором этаже. Поднимаясь за ним, Ванзаров подумал, что где-то здесь содержат двух женщин, которых нельзя допросить. Во всяком случае, к мадам Иртемьевой приближаться ему запрещено, а Муртазина еще не вышла из каталепсии. Во всяком случае, у пристава Вильчевского на этот счет известий не было.