И ещё огромное подарочное издание «49 позиций на пути к счастью».

Прошло больше десяти лет, но профессиональная память Кархарда до сих пор услужливо жалила его этими кошмарными воспоминаниями, стоило только взять в руки фотографию Эмми.

Тела любовников были закручены в чудовищный узел, однако Эмми счастливо смеялась, а маклер-совратитель хрюкал от удовольствия. Играла тихая музыка — «Кроткая Стефания», одна из любимых песен Каспара, и именно под неё размеренно двигалась задница мерзавца-биржевика.

Примерно с минуту Каспар не мог ничего сказать, он не знал, как прекратить страшный сон — рассудок отказывался принимать это как реальность.

Напрашивались фразы вроде: «А вот и я!» или — «Не ждали?», но Каспар сумел только позвать: «Эмми…»

Как ни странно, она сразу же услышала и, сбросив маклера, быстро поднялась. Глаза её смотрели на Кархарда серьёзно, и в них не было испуга.

— Я ждала тебя в среду, Каспар, — сказала она, словно это он был виноват в этой чудовищной ситуации. И ещё она была очень, очень хороша. Эмми это знала и даже не пыталась прикрыться халатом.

— Извини, — сказал Кархард, а затем достал пистолет.

Маклер тут же поднял руки и стал предлагать деньги:

— Мы цивилизованные люди, солдат, зачем нам эти пистолеты?

Выхватив из брошенных штанов чековую книжку, он с готовностью поднял на Каспара глаза, ожидая, когда тот объявит цену отступного, но лейтенант Кархард молчал.

— Двадцать тысяч дархамов, дружок, и мы расходимся. Идёт?

— Нет, не идёт, — медленно проговорил Каспар, не отрывая взгляда от прекрасной и теперь уже чужой Эмми.

— Что бы ты ни думал, я всегда любила только тебя, — сказала она, и Каспар ей поверил, однако это уже ничего не меняло.

— Тогда сто тысяч, камрад! Это хорошие деньги, за них ты найдёшь себе настоящих верных подруг, а не эту сучку!

И тогда Каспар выстрелил. Он стрелял в Эмми и попал ей в живот. Бедняжка переломилась пополам и повалилась на диван, зажимая рукой рану.

— Я прощаю… тебя… Каспар… — собравшись с силами, прошептала она.

— Я тебя тоже, дорогая, — ответил ей Кархард и направил пистолет на маклера.

— Миллион!!! — заорал тот.

— Нет, — покачал головой Кархард.

— Но почему, болван?!! Почему?!!

— У тебя на заднице волосы рыжие…

— Но это же смешно! — всплеснул руками маклер.

— Кому как, — не согласился Каспар и быстро выстрелил несколько раз подряд.

Большое тело маклера рухнуло на пол, заливая кровью новый палас, который вместе с мебелью и домом обошёлся Каспару в немалые деньги. Пришлось брать кредит в банке, но теперь все это уже не имело значения.

Каспар подошёл к Эмми и заглянул в её глаза, где ещё теплилась уходящая жизнь.

— Я тебя люблю, — сказал он ей и добил последним выстрелом милосердия. Затем не оглядываясь направился к выходу, а через минуту дом уже пылал ярким пламенем, и пустотелые конструкции с треском рушились, поднимая к небу миллионы искр…

От очередного приступа тяжёлых воспоминаний майора Кархарда отвлёк зуммер рации.

— Слушаю, — отозвался Каспар, переключаясь на служебные обязанности.

— Это лейтенант Скизи, сэр!

— Слушаю тебя, Скизи. Нашли этих ублюдков?

— Ещё нет, сэр, их следы обрываются, к тому же сейчас темно… Однако мы нашли кое-что другое. Четыре трупа урайцев, сэр…

— Трупы урайцев? Откуда они взялись?

— Пока неизвестно. Мы всё время шли по следу и неподалёку от стоянки… знаете отстойник на двадцать шестом километре?

— Ну конечно.

— Вот там, в сотне метров обнаружили слишком мягкий грунт, а сверху был аккуратно уложен дёрн. Мы стали осторожно его снимать, предварительно прозвонив миноискателями. Потом пришлось копать, и на глубине чуть меньше двух метров нашли четыре тела урайцев. На них офицерское бельё, сэр, очень высокого качества.

— А запястные датчики?

— Датчики есть, но опознать тела это не помогло — на экране сканера появляется запись «в доступе отказано».

— Наверное, они из закрытых отделов УРУ. Но это мы выясним… Что со следами повреждений на телах? Как их убили?

— Вот тут проблема, сэр, — замялся Скизи. — Возможно, конечно, виновата темнота и более подробный вывод сделают эксперты, но уже сейчас можно сказать, что на них нет огнестрельных, колотых или резаных ран. А лица, я бы сказал, умиротворённые. Только улыбок не хватает.

— Может, инъекция наркотика?

— Не исключено, сэр…

— Ладно, вези их в лабораторию и скажи, чтобы эти умники начали работать немедленно — до утра ждать мы не можем.

— Слушаюсь, сэр.

На этом разговор закончился, и каждый занялся своим делом.

Каспар для начала побеспокоил Пятьсот десятого. Он не особенно жаловал урайцев, но к начальнику промышленной зоны относился терпимо, поскольку тот не был таким занудливым, как остальные представители коренной урайской нации.

— Привет, майор. Чего плохого скажешь? — поинтересовался Пятьсот десятый.

— Почему сразу о плохом?

— У тебя голос металлом звенит, когда дело худо… «Надо же, — удивился Кархард. — А я и не замечал».

— На территорию проникли диверсанты, сэр.

— То есть они не утонули в болоте, как докладывал нам «защитник-387»?

— Да, сэр, «защитник», как всегда, погорячился. Однако эти парни потеряли всю взрывчатку, оружие и продукты.

— Вот как? — Пятьсот десятый посопел носом, видимо прикидывая, как нелегко воевать без оружия, да ещё на пустой желудок. Для самого Пятьсот десятого последнее обстоятельство было невыносимым. — Полагаю, это ещё не все?

— Не все, сэр. Кажется, они умертвили четырех представителей Разведывательного управления. Вам ничего не известно ни о каких тайных миссиях?

— Откуда, Каспар? Если уж миссия тайная, то для меня в первую очередь.

— Нам нужно опознать тела, сэр, но вы же знаете, специальные отделы УРУ будут молчать, как в примарской контрразведке.

— Я понял тебя, Каспар. Я свяжусь с нужными людьми, и через полчаса ты можешь идти по официальным каналам — всё будет смазано.

— Спасибо, сэр.

Ночь застала Ламберта за обычным занятием. Он продолжал терять свою солдатскую прочность в объятиях нежной девы. Лишь вой авиационных турбин заставил Ника вспомнить о воинском долге и прервать свой бесконечный марафон.

— Ну майо-о-ор, не уходи-и-и, — капризно протянула Элеонора.