Я не стала говорить, что Егор мне уже три упаковки притащил, вдруг здесь пропишут те, что получше. Получила фотографию своего ребенка, и на этом наше первое свидание закончилось.

— Смотри, какой красивый, — показала я Егору.

— Я, конечно, нихрена не понял, где он на фотографии находится, но даже не сомневаюсь — первостатейный красавец.

Мы загрузились в машину, я дала фотографию Никитке. Тот смотрел внимательно, но, по-моему, держал верх ногами. Ручаться не могу — если честно, на ней и правда нихрена не понятно. Но все равно красавчик.

— Теперь куда?

— Теперь в ЗАГС, — ошеломил меня Егор. — До меня дошло, что можно взятку дать. Поэтому я с утра, ещё до работы, очень оперативно развелся. И мы записаны на четыре, заметь — меньше трех часов осталось.

Я посидела минутку, усваивая информацию. А потом… разревелась.

— Ты чего ревешь? — испугался Егор.

— Может, замуж не хочет? — предположил сзади Никитка.

— Настя, ты чего? И правда не хочешь?

— Хочу, — всхлипнула я. — Только все так неожиданно… у меня платья нееет!

В итоге через пятнадцать минут мы стояли в магазине. Вокруг — сотни платьев. Егор тянул меня к самым дорогим. А мне они казались вычурными, словно кричали: «Смотрите, я за миллионера замуж выхожу!» Сошлись на платье не самом дорогом, но на которое я бы в прошлой жизни года полтора работала, и не ела совсем. Оно было… тоже идеальным. Уже не оригинально, да? Мне сейчас все идеальным казалось. Я стояла перед высоким зеркалом, смотрела на себя и плакала. Егор ворвался, хотя ему все твердили, что на невесту в платье смотреть нельзя.

— Теперь чего плачешь?

— Такое платье красивое… а мама в нем меня не увидит.

— Давай телефон, я позвоню. И ещё, давай сразу говори, по каким причинам ты можешь реветь, чтобы я заранее их устранил.

Их всего двн осталось — хочу ресторан и близких рядом. И чтобы Танька в красивом платье была свидетельницей. И ленточку на неё повесить, как положено. Предлоги стали исправляться, я даже взгрустнула — только во вкус вошла.

— Егор, — позвала я его в машине, уже по дороге ЗАГС, — а ты знаешь, что я богатая невеста? У меня квартира есть и машина почти за два миллиона.

— Что ж ты раньше не сказала? Я бы сразу на тебе женился, без всех этих танцев…

Я фыркнула и ткнула его локтем в бок. К зданию ЗАГСа потянулись все, кого мы смогли пригласить. Танька в красивом платье и с Тотошкой на руках у мужчины, который мне не знаком. Потом спрошу, когда суматоха уляжется. Мои порядком обалдевшие родители. Родители Егора — этот подлец позвонил им утром. Ещё какие-то люди. Так много! Как будто настоящая свадьба…

— Я тоже в шоке, — шепнул мне Егор, а потом меня увела Таня — макияж-то не нанесён!

Малевала на моем лице и ругалась, что я шевелюсь и разговариваю. А как не разговаривать, когда столько всего происходит? В итоге я и глазом моргнуть не успела, как стояла перед миловидной женщиной с папкой в руках. Впрочем, она мне тоже идеальной показалось. Свидетельница, разумеется, Таня. А свидетель — Никитка. Лента с надписью свисала с него почти до пола, но собой он страшно горд.

Я сказала «да». Что я ещё могла сказать? Очень глупый вопрос. И Егор сказал «да» и на палец колечко мне надел — хорошо, что он об этом позаботился, я забыла. В ресторане все пили шампанское, я — яблочный сок. Я же беременна! Этот факт я не устаю повторять про себя вновь и вновь.

— Этот муж и правда лучше прежнего, — мама улучила момент, когда мы остались наедине. — И ты знаешь, он тебя любит.

— Я и сама начинаю в это верить. Хотя он молчит.

Уставший Тотошка заснул на руках отца. А это и правда его отец! Вот стану Танькиной соседкой, и она точно мне все расскажет — не отвертится. Никитка клевал носом, а потом его забрала Анжелика, чтобы этой ночью мы остались одни. Когда гости, подвыпив, начали орать «Горько!», Егор наклонился ко мне и прошептал:

— Мне кажется, нам пора бежать. Целоваться я предпочитаю наедине.

И мы сбежали с собственной свадьбы. Дома Егор помог мне выпутаться из платья. Повешу его в шкаф — любоваться буду. Я первой заняла ванную внизу, Егору пришлось идти наверх — я еще не готова демонстрировать ему, как стирается идеальное свадебное лицо — Танька постаралась на славу, сделав макияж неброским, подчеркивающим то, что нужно.

А потом… я ушла в свою комнату и закрылась. Это глупо. Я словно ребёнок, который испытывает границы дозволенного. Егор стучался, и я понимала — днем обошлось, а вот сейчас непременно выпорет.

— Эй! Я имею право на первую брачную ночь! Нам врач сказал, что можно и нужно.

— Я исповедалась, и меня благословили на секс только в освященном церковью браке.

— Ничего страшного. Сейчас согрешим, потом снова исповедуешься.

Я засмеялась и открыла дверь. И буквально нырнула в его объятия. Трогала его и не верила — вот это все моё? На самом деле?

— Я люблю тебя, — вдруг оторвался от меня Егор.

Так серьёзно сказал, что я поверила — все на самом деле. И правда — любит. И правда — мой. И кто говорил, что сказок не бывает? Я встала на цыпочки, потянулась к его все ещё влажному после душа уху и свое признание прошептала на грани слышимости. Но он услышит, а больше никого это и не касается.



Помидор был огромным. Таким, что я с трудом удерживала его — приходилось обеими руками. Ещё — невероятно сладкий. А самое чудесное — я вырастила его сама. Мягко грело сентябрьское солнышко, летали паутинки — бабье лето. Одна из них прицепилась к моему рукаву. Я осторожно сняла её, чтобы не поранить висящего на ней крохотного, едва заметного паучка, перевесила на ветку вишни, и вернулась к тому, что делала — к поеданию помидора.

— Насть, может, не надо? — в сотый раз проныл Егор.

— Надо, милый, надо. Тебе досталась жена с приданым. В него входит не только квартира и машина, но и пакет собственноручно посаженной ею картошки. Да и хватит причитать, там меньше пяти килограмм было.

Я сидела на лавочке и сладко щурилась от солнца. Егор вздохнул, перевернул лопатой очередной пласт земли. Присел на корточки, распотрошил руками кучку, вынул из неё несколько крупных картофелин, размахнувшись, бросил их в ведро. Железное ведро жалобно звякнуло. Я глаза закрыла. Хорошо.

Живота у меня ещё совсем не было — четвёртый месяц беременности только пошёл. Но мне казалось, что-то уже видно — перед зеркалом, задрав майку, я крутилась регулярно. Малыш развивался замечательно — это уже не плодное яйцо, а самый настоящий ребёнок, просто совсем маленький. У меня всегда отменные анализы, что такое тонус, я и не знала, по всем параметрам УЗИ ребёнок был идеален, и я уверилась — мой сын пошёл в отца. И слава богу.