Но я не настроена отступать.

— Тогда что случилось, почему его не было на гонке?!

— Что случилось? Случился Раш, вот что! — не выдерживая выпаливает Макс и со всей силы бьет руками по рулю, чем пугает меня до чертиков. Я вздрагиваю, ошарашенная таким несвойственным для всегда спокойного Макса поведением.

— А поподробнее? — на свой страх и риск, все же продолжаю спрашивать, хоть голос и начинает предательски дрожать.

— Пусть этот олух сам тебе все рассказывает, у меня уже зла не хватает…

Макс машет рукой, будто подтверждая, что его терпению пришел конец и подобного рода разговоры он вести не намерен.

Киваю, соглашаясь, и решаю больше не лезть с вопросами.

Но спустя какое-то время Макс, видимо немного успокоившись, вновь заговорил. Хотя, может его просто достал мой перепуганный взгляд, который я не сводила с него на протяжении всей дороги? Не знаю, но от того, что мы вновь начали разговаривать, прервав эту давящую тишину, от которой я чуть не двинулась еще в автобусе, стало легче.

— Как тебе мой подарок-то? — интересуется, совершенно неожиданно меняя тему.

— Понравился, спасибо, что посодействовал, — улыбаюсь совершенно искренне, умолчав, что подарок Макса, о котором я сама, кстати, попросила, был моей единственной радостью и отдушиной за все время пребывание в Майами. И пусть получила я его задолго до дня рождения, в этом году у меня, кажется, мода на преждевременные подарки, я ни чуть не жалею, что попросила Макса об этом маленьком одолжении.

— Обращайся, если еще куда решишь слинять, у меня много друзей по стране разбросано.

— Думаешь, после того, как Раш узнает, мне придется уехать в другой штат? — поддразниваю Макса, борясь с желанием показать ему язык, но он выдает фразу, которая мгновенно рассеивает мое хорошее настроение.

— Я считаю, что тебе просто стоит от него уехать.

Чего?!

Нет, вы тоже это слышали?

Кажется, я все больше боюсь своего возвращения, раз даже всегда сдержанный и не лезущий в чужие дела Макс дает подобного рода советы.

— Ты же не рассказал ему? — все еще пытаясь прийти в себя, стараюсь вернуть разговору прежнюю легкость.

— Я? Нет, а он не в курсе?

— Не-а.

— Чего не рассказала-то?

— Думаю, он не особо обрадуется… — отвечаю честно, вспоминая, что Раш раздражался каждый раз, когда я пыталась найти «точки соприкосновения», воспринимая это как попытку проникновения на его личную территорию.

— Почему?

— Скажем так: интуиция.

— Думаешь психанет? Хотя… Этот может, — кивает Макс, кажется поняв мое решение держать все какое-то время в тайне.

— Макс, а почему ты считаешь, что мне нужно бросить Раша? Он что-то натворил? — решаюсь задать вопрос в лоб, так как бороться со своим любопытством, как и с все возрастающей паранойей, больше нет сил.

— Просто в твоей голове много романтической хрени, а в его — дерьма.

— Несовместимость? — издаю нервный смешок, уставившись на ведущего машину Макса во все глаза.

— Типа того. Хотя, Лера, наоборот, считает, что ты — наша последняя надежда.

— В каком смысле?

— В самом прямом, Мих. Вылезай, приехали, — оглянувшись, я только сейчас сообразила, что машина уже пару минут как стоит, аккуратно припаркованная у обочины. Лишь дернув за ручку автомобильной дверцы и выбравшись из машины, я осознала, что не знаю района, в котором мы оказались.

Изумленно оглядываясь по сторонам, я вопросительно взглянула на Макса:

— Куда ты меня привез?

— Добро пожаловать в Бронкс, — пробормотал мужчина и без дальнейших объяснений поплелся в противоположную от машины сторону.

А я стояла, широко распахнутыми от удивления глазами рассматривая этот не самый престижный, но, безусловно, известный в узких кругах райончик.

Тут наверно нужно объяснить, что Нью- Йорк состоит из пяти районов. Среди них есть как пафосный Манхеттен, так и простой работяга — Бруклин, в котором я и прожила, к слову, большую часть своей жизни, и в одном из районов которого Раш открыл свой тату-салон. Но тут, как и в любой семье, не обошлось без урода, им-то и был Бронкс — самый бедный и опасный район Ньй-Йорка, о котором я раньше знала лишь понаслышке.

И вот теперь, так сказать, представился случай увидеть собственными глазами.

Скептически осмотрев грязную улицу и обшарпанные, одноэтажные дома, выстроенные в ряд вдоль мостовой, я поспешила за Максом, не желая оставаться тут ни одной минуты.

— Зачем мы сюда приехали? У тебя здесь дела? Тогда может мне стоит подождать в машине? Или это надолго? — вела я одностороннюю беседу со спиной Макса, пока ее хозяин уверенным шагом направлялся в сторону обветшалого домишки, а мне не оставалось ничего иного, как плестись следом.

Входная дверь оказалась открытой, и мы, пройдя сквозь узкий коридор, очутились в крошечной гостиной, совмещенной с кухней, едва заполненной мебелью.

— А я говорю: дай мне это чертово пиво!

Голос Раша я услышала еще до того, как увидела его самого. И мое сердце тревожно забилось, стоило мне понять, с кем сейчас встречусь лицом к лицу.

Выглянув из-за плеча Макса, я осмотрелась, ища глазами своего татуированного блондина.

И я его увидела…

Раш сидел в широком, обитом потертой коричневой тканью кресле, его наголо выбритая голова была наклонена вперед так низко, что лица практически не было видно, а плечи бугрились под темной тканью футболки. Позади стояла Лера в специальных перчатках и с тату-машинкой в руках.

— Начнет кровоточить, будешь сам себе затылок набивать, пива он захотел, — цедила наша острая на язык блонди сквозь стиснутые зубы, явно борясь с желанием зарядить Рашу по голове чем-нибудь тяжелым.

Я ошалело осматривалась по сторонам, пытаясь понять: что ребята забыли в этом Богом забытом месте, почему Лера делает тату в столь жутких условиях, и один из самых важных — какого черта Раш побрил голову?!

— А у вас здесь весело! — заговорил Макс, привлекая к себе внимание нашей до ужаса увлеченной своим занятием парочки. — Думал, ты прибьешь его еще до моего возвращения.

— Решила подождать, вдвоем труп прятать удобнее, — ответила Лера, не моргнув и глазом, — с возращением, Миха.

А потом в комнате повисла гробовая тишина. Ведь после того, как прозвучало мое имя, Раш вскинул голову и уставился на меня до ужаса пугающим взглядом.

Хотя, не только его взгляд был пугающим, сам вид тоже был под стать. На скуле и под глазом красовались огромные кровоподтеки, ссадина на подбородке и несколько швов на нижней губе дополняли «образ». Создавалось полное впечатление, что Раш хорошо проехался лицом по асфальту, возможно и не один раз.