Убедившись, что все люди покинули опасную зону, Николай отдал общую команду:

– Опустить световые фильтры! – Он выждал несколько секунд, а затем дополнил свой приказ: – Смирно!

Руки офицеров взлетели к вискам, а тела солдат натянулись подобно струнам. Для людей весь мир сузился до размеров траурного каменного ложа, на котором покоились тела их боевых товарищей.

– Залп!

Строгов зажмурился от яркой аннигилирующей вспышки, которая на миг озарила каменную равнину. Погребальный огонь в мгновение ока превратил в ничто тех, кто еще несколько часов назад были существами из плоти и крови, друзьями и солдатами.

Понятия «день» и «ночь» приобрели на Агаве уродливый, гипертрофированный смысл. Они больше не подчинялись законам матери-природы и полностью зависели от прихоти человека. Стоило лишь приказать, и протонный мозг боевого шлема совершит чудо: мрак заменит полуденное солнце, а вечерние сумерки затянутся утренним туманом. Единственным, над чем была не властна машина, оставалось время. Субатомный хронометр продолжал упрямо тикать, абсолютно безразличный к чехарде света и тьмы.

«22.20». Хронометр объяснял усталость. С момента катастрофы прошло уже более двух суток. Ни Строгов, ни его люди не спали все это время. Если так продолжать и дальше, то адекватно реагировать на окружающую действительность станет чрезвычайно сложно. Стимуляторы – хорошая штука, но только до поры до времени. Нужно просто поспать!

Прежде чем отдать приказ, Николай еще раз оглядел окрестности. Его взгляд не заметил ничего подозрительного. В радиусе двух-трех километров их окружала голая пустыня. Холмы, на которых расположился отряд, были единственными возвышенностями во всей округе. Удовлетворившись результатами наблюдений, Строгов обернулся к сержанту, стоявшему у него за спиной:

– Ночевать будем здесь. Нужно отдохнуть… – Лейтенант призадумался. – Кроме этого, я не хочу идти дальше, пока не будет решена судьба 42-й машины, пока мы не скачаем всю информацию из ее памяти.

– Я понимаю, – Дюваль согласно кивнул. – Люди Риккардо уже ковыряются внутри.

– Что-то уж очень долго. – Николай развернулся и начал спуск к подножию холма, туда, где раскорячился изувеченный «Сахай».

– После гибели экипажа все системы оказались заблокированными, а кодов доступа у нас нет. Так что придется покопаться.

– Быстрей бы! Мы должны знать: кто, кроме нас, владеет аннигилирующим оружием и где Пуарэ с ним повстречался.

Петляя между каменными нагромождениями, они подошли к 42-му. Многострадальный «Сахай» был похож на изувеченного пациента, вокруг которого суетилась целая бригада врачей. Из настежь открытых люков машины лился холодный голубой свет. Посадочные двигатели были демонтированы и лежали в нескольких метрах от зоны ремонта. Купол маскировочной палатки наглухо закрывал часть израненной ноги, делая недоступным для постороннего глаза процесс хирургического таинства. О том, что операция в разгаре, говорило шипение плазменного резака и грохот пневматических молотков.

Строгов сразу оценил всю демаскирующую способность этих звуков. Он поморщился.

– Симон, пока мы не переполошили всю округу, прикажи Рутову снять со своего «Сахая» волновой глушитель и настроить его на подавление этой чертовой канонады. И заодно узнай, как долго продлится ремонт.

Глядя в спину уходящего ветерана, Николай вдруг подумал: «Бедолага Симон, еще пару лет безупречной службы – и его ждала заслуженная, почетная пенсия, тихие беззаботные вечера у телевизора и гурьба внуков, которых малышка Тереза грозилась нарожать своему горячо любимому папаше. А что теперь? Дюваль выбрал путь одинокого героя, забросивший его так далеко от дома. И вокруг снова страх и смерть».

Строгов попытался представить, как бы он сам поступил на месте сержанта: «Когда ты молод, ты не боишься опасностей и не думаешь о будущем. У тебя нет дома, семьи и солидного счета в банке. Единственное, что ты можешь потерять, – свою башку. Но, разогретый бурлящей кровью, ты не думаешь об этом. Ты прешь к черту на рога, надеясь все-таки как-нибудь уцелеть. Совсем другое дело старшее поколение…»

Николай заметил две фигуры, спешащие ему навстречу.

– Что скажете? – лейтенант заговорил первым, легким кивком отвечая на приветствия Манзони и Фурье.

– Дело сделано… – Манзони имел не особо счастливый вид. – Легардер расколол код доступа. Мы восстановили контроль над всеми системами 42-го.

– А память? Он записал все, что произошло?

– Записал.

– Ну и что? Вы долго будете тянуть кота за хвост? – Строгов начал выходить из себя.

– Лучше тебе все увидеть своими глазами. – Фурье постарался успокоить лейтенанта. – Зрелище несколько неожиданное и требует некоторого времени для осмысления.

– Господи, что же там такое произошло? Строгов терялся в догадках. Подозрительно глядя на своих коллег, он произнес:

– Черт с вами, идемте смотреть кино.

В голографической проекции катастрофа выглядела совершенно по-иному. Она воспринималась будто кадры фантастического боевика и совсем не походила на реальные события. Огромный горящий остов звездолета медленно удалялся из поля зрения 42-го. Машина покидала корабль одной из последних. Николай понял это по положению самого корабля. Лишь считаные мгновения разделяли его от столкновения с неотвратимо надвигающейся каменной громадой.

– Бенжамен, держись! – Голос Пуарэ был до боли знакомым и живым. – Нужно убираться подальше от этого места!

– Постой, но вектора наведения… – Бенжамен Сардис захлебнулся, придавленный резким толчком.

Двигатели «Сахая» взревели, унося машину в открытый космос. Это было сделано вовремя. Взрыв «Интеги» не заставил себя долго ждать. Космос стал красным от раскаленных выбросов. Шагоход едва увернулся от огненных щупалец.

– Ты что-то хотел сказать? – Франсуа облегченно вздохнул.

– Поздно говорить. Из-за тебя мы сбились с траектории, которую задал Строгов. Кроме того, мы потратили третью часть топливного запаса.

– Ты что, хотел остаться там?

– Нет, но и роль астероида меня тоже не привлекает. Если не изменить курс, то на орбите Агавы станет одним камнем больше. Причем он будет железный и с двумя жмуриками внутри… Ох! – Бенжамен снова вскрикнул, когда пилот выполнил требуемый маневр. – Предупреждать надо, когда крутишь баранку!

– Ладно, прости. – Франсуа, как видно, не разделял пессимизма Сардиса. – Идем к Агаве. Попытаемся сесть.

Дальнейшие кадры не представляли особого интереса. «Сахай» с черепашьей скоростью тащился через безбрежный космический океан. На фоне изображения постоянно мигали цифры и диаграммы, отмечающие координаты шагохода и состояние его систем.

«И это все?» – Взгляд Николая был красноречивее любых слов.

«Терпение!» – Манзони жестом пригласил лейтенанта продолжить просмотр.