У Эдмунда перехватило дыхание. Никто никогда не осмеливался разговаривать с ним в таком тоне. Он замахнулся и ударил Джослина в лицо. Из губы юноши потекла кровь.

— Да, ты обязательно поплатишься за это. — Испугавшись ярости Джослина и опасаясь, как бы тот не ударил его ногой, Эдмунд отошел от него подальше. Ему и в голову не приходило, что за красивой внешностью менестреля кроется столь жесткий и отважный характер. — И я с удовольствием посмотрю, как ты будешь мучиться, — прошипел он. — Сегодняшний вечер ты проведешь в подземной темнице, а завтра встретишь свой последний рассвет. Ведь день ты будешь страдать. Но это ничто по сравнению с тем, что ждет тебя сегодня вечером. Пока ты будешь извиваться в яме, я поразвлекаюсь с девчонкой.

— Нет! — закричал Джослин. — Она ни в чем не виновата. Отпусти ее. Я заплачу тебе за это.

— Да, заплатишь. А что касается твоего благородного жеста, то все твои усилия тщетны. Тебе нечем платить. Вы оба у меня в руках. Она — чтобы согревать постель и ублажать меня, а ты — для других развлечений. Уведите его и заставьте задуматься о том, что значит бросить вызов графу.

Констанция сидела возле окна в комнате Эдмунда. Храбрость покинула ее. Больше никогда она не увидит Джослина, больше никогда он не будет держать ее в своих объятиях и говорить ей о силе своей любви. Единственное, на что она надеялась, — что ему удалось сбежать. Она видела, с каким лицом Бланш вылетела из комнаты. Констанция молилась, чтобы у Бланш хватило ума предупредить Джослина. Она знала, что эта женщина любит его, не раз слышала, как та звала его. Наверняка Бланш предупредила его, и они оба теперь в безопасности.

Констанция не испытывала ревности. Она хотела, чтобы Джослин был счастлив. Она бы с радостью пошла на смерть, если бы он попросил ее. Какое значение имеет ее бесцельное существование?

Внезапно внимание девушки привлек шум внизу. Она перевела взгляд на двор и увидела, как два дружинника тащат упиравшегося Джослина. Вдруг один из них со всей силы ударил юношу по шее, и голова Джоса поникла. Ему с огромным трудом удалось устоять на ногах.

Констанция чуть было не окликнула его, но вовремя сообразила, что этим только навредит ему. Словно почувствовав присутствие девушки, Джослин закинул голову и посмотрел вверх на окно. Констанция подняла руку. Сквозь навернувшиеся на глаза слезы она разглядела кровь, сочившуюся из его губы.

Дружинники резко дернули Джослина. Неожиданно до Констанции дошло, куда ведут ее возлюбленного. Сердце девушки замерло. Подземная темница была страшным местом, она представляла собой узкую яму, выдолбленную в скале. Узник, которого опускали туда с помощью специального механизма, не имел возможности ни сидеть, ни стоять. Он вынужден был постоянно находиться в полусогнутом состоянии. Более того, там нечем было дышать, а хлеб и воду приносили не каждый день. Мало кто мог выдержать в подземной темнице более недели, только те, кто был силен и телом и духом.

Констанция увидела, что дружинники подтащили Джослина к лебедке, потом опустили его в узкую горловину темницы. Девушка еще несколько минут смотрела на закрывшийся люк, прежде чем отвела глаза. Теперь у нее не осталось надежды. Завтра Джослин будет мертв — если, конечно, он переживет эту ночь: ведь Эдмунд наверняка примется пытать его.

На столе стояли большой кувшин и три стеклянных стакана. Эдмунд никому не позволял дотрагиваться до этих стаканов, приберегая, как всегда, все красивые вещи для себя. Не задумываясь над тем, что делает, и понимая, что ее жизнь кончена и осталось только ускорить неизбежное, Констанция разбила стакан о столешницу и, взяв в руку осколок, подошла к окну.

Стоял солнечный день, лето было в самом разгаре. Девушка едва почувствовала, как острый осколок впился ей в запястье. Словно зачарованная, со странным чувством облегчения, она смотрела, как кровь вытекает из ее тела.

— Скоро, — прошептала она, опускаясь на скамью. — Скоро мы будем вместе, мой любимый Джослин.

Констанция перерезала себе вены на другом запястье и откинулась к стене. Одна ее рука лежала на коленях, другая — на подоконнике. Кровь тонкой струйкой сбегала по каменной кладке.

Теплый ветерок нежно коснулся ее волос, и Констанция улыбнулась. Однажды вечером они с Джослином пошли к реке и, проведя всю ночь на берегу в мягкой траве, вернулись в замок до того, как проснулись слуги. Это была ночь любви и страсти. Констанция помнила каждое слово из того, что ей шептал Джослин.

Постепенно сознание девушки затуманилось. Констанция чувствовала себя так, словно засыпает. Она закрыла глаза и улыбнулась. Солнце гладило ее лицо, ветер играл волосами, душа медленно покидала юное тело.

— Парень! Ты жив? — донесся до Джослина хриплый шепот. Юноша находился в полубессознательном состоянии, поэтому ему потребовалось некоторое время, чтобы понять обращенные к нему слова. Все в замке называли подземную темницу «ямой забвения», и она действительно заслуживала такого названия. — Парень! — опять раздался шепот. — Ответь мне!

— Да, — с трудом вымолвил Джослин. Наверху послышался вздох облегчения.

— Он жив, — заговорила какая-то женщина. — Обвяжись веревкой, и я вытащу тебя.

Джослин плохо понимал, что с ним делают. Женские руки помогли ему перебраться через край ямы и вылезти на прохладный ночной воздух — воздух, заполнивший его легкие, когда он впервые за много часов вздохнул полной грудью. У него в голове прояснилось. Едва ноги Джослина коснулись земли, он, преодолевая боль в задеревеневшем теле, отцепил веревку от крюка лебедки.

Перед ним стояли конюх и его толстуха-жена.

— Сладкий мой, — произнесла женщина, — тебе надо как можно скорее уходить отсюда. — И она направилась к конюшне. Ночная тьма сразу же поглотила ее крупное тело.

Каждый шаг возвращал Джослина к действительности. До встречи с Констанцией он никогда не любил, потому до сих пор не познал и ненависти. Сейчас же, медленно ковыляя к конюшне, он не отводил взгляда от темного окна комнаты Эдмунда. Он всем сердцем ненавидел Эдмунда Чатворта, лежавшего в этот момент в постели с его Констанцией.

— Ты должен побыстрее уходить отсюда, — вновь заговорила женщина, когда они добрались до конюшни, — Мой муж поможет тебе перебраться через стену. Вот, я собрала тебе кое-какой еды. Это помажет тебе продержаться несколько дней.

Джослин нахмурился.

— Нет, я не могу уйти. Я не могу оставить с ним Констанцию.

— Я знала, что ты не уйдешь, пока все не выяснишь, — печально заключила толстуха.

Она сделала знак Джослину следовать за ней, потом зажгла тоненькую свечку от свечи в настенном подсвечнике и повела юношу к пустому стойлу, где на куче соломы лежало чье-то тело, покрытое холстиной. Женщина медленно стащила холстину.

Сначала Джослин не понял, что она мертва.

Когда он впервые увидел Констанцию, она была точно такой же бледной и безжизненной. Юноша опустился на колени и обнял уже успевшее остыть тело.