— Что Алекперу вы позвоните через три с по­ловиной часа.

Мы немного помолчали, думая каждый о своем. Я не мог удерживать его. Упускать хотя бы такой шанс нельзя.

— Кстати, тем самым мы предотвратим взрыв в Московском метро или в троллейбусе, — сказал Солонин, словно читая мои мысли.

Что я мог ему ответить? Я молча обнял его. И мы постояли так несколько секунд, как бы про­щаясь, — на всякий случай.

— Кстати, вам тоже есть чем заняться, Алек­сандр Борисович, — сказал Витя уже в дверях. — За эти три часа вы можете совершить нечто экстраординарное. Например, вызвать к себе на разговор эту дамочку, любительницу бельгийских дипломатов... Она жена Мансурова, не забывай­те. Муженек выбрался из-под контроля вашего друга Грязнова и теперь полагает, будто уже дер­жит Аллаха за бороду... Что-то здесь вокруг этого Мансурова происходит. Делара, помните, во многом его обвинила...

— Вернее, его людей, — поправил я. — Но пока в этом много неясного. Алекпера он не по­хищал, это точно... Хотя в Тегеране действовали чеченцы, с которыми он связан. И они же похи­тили, вернее, сделали вид, что похитили Делару... Как это все увязать — не представляю.

— Словом, вам есть о чем подумать в мое отсутствие, — сказал Солонин. — Я начинал бы с этой дамочки, тем более что время не ждет.

Оставшись один и поразмыслив, я пришел к выводу, что Витя прав. Надо звонить этой Фирюзе прямо сейчас. Время утреннее, и она наверня­ка дома. Надо брать быка за рога. Время не ждет. Хоть какую-то зацепку, возможно, получу.

Я набрал номер.

— Госпожа Фирюза сейчас в ванной, — услы­шал я мелодичный женский голос.

— Так отнесите ей аппарат туда, — произнес я приказным тоном.

Вскоре я услышал женский шепот и плеск воды. Фирюза, видимо, выясняла у горничной, кто ее беспокоит.

— Да, я слушаю, — наконец сказала она в трубку.

— Госпожа Фирюза? — спросил я, погляды­вая на экран телевизора, поскольку, не теряя вре­мени, поставил в видак нужную кассету. — У меня к вам есть одно важное, не терпящее отла­гательства, предложение.

— Сначала представьтесь... — потребовала она.

— Мистер Сэм Поллак, Продюсер, — сказал я. — Снимаю эротические фильмы. В настоящий момент звоню вам, поскольку не могу не выра­зить восхищения вашей работой в одном люби­тельском фильме, снятом несколько дней назад в бельгийском посольстве. Алло! Госпожа Мансу­рова, вы меня слышите?

— Кто вы?.. — спросила она сдавленным го­лосом. — И как вы узнали номер моего телефо­на?

— Вас не это должно волновать. Телефон — дело техники. И ваш любовник к этому не имеет никакого отношения. Возможно, к этому имеет отношение ваш муж, который спит и видит себя в объятиях другой женщины, если не ошибаюсь...

— Это она вас подослала? — перебила меня Фирюза. — Ее зовут Делара, не так ли?

Я не смог скрыть своего удивления.

— Делара? Вы имеете в виду госпожу Амирову?

— А кого же еще! Эта старая перечница, кото­рую даже годы не берут, на все способна. Ей мало этого несчастного Алекпера...

— Мне кажется, нам следует срочно встре­титься, — сказал я.

— А как я могу знать, что вы говорите прав­ду? — спросила она.

— Одну минуту... — сказал я. — Сейчас...

Я отмотал назад ленту. Где-то здесь должны быть отчетливо слышны все те нежности, кото­рые она говорит своему возлюбленному. Я при­ставил микрофон телефона к динамику телевизо­ра и прибавил звук.

— Вам хорошо было слышно? — спросил через несколько секунд.

— Ладно, я все поняла, — сказала она. — Сколько стоит ваша кассета?

— Боюсь, вам это будет не по карману.

— А вы не бойтесь. Думаете, вы первый, кто меня шантажирует? Я уже выкупила снимки. Но там хотя бы не осталось негативов. Могу я быть уверенной, что у вас нет копий?

— Можете.

— Хочу вас сразу предупредить, — сказала она. — Со мной шутить не следует. Мой муж сразу со мной разведется, ему нужен только повод, но он и расправится с теми, кто опорочил его имя. Поэтому если копии все-таки есть, вам лучше их сразу уничтожить... Я к вам сейчас при­еду. Где вы находитесь?

— В гостинице «Интурист». Я встречу вас внизу.

— Я буду у вас через двадцать минут.

С выдержкой у нее было все в порядке. Не впала в панику. Наверно, не впервой. Она сказа­ла что-то о снимках. Видимо, это те пацаны, с которыми встретился Витя на чердаке бельгий­ского посольства.

— Вы уверены, что вас не прослушивают? — спросил я на всякий случай.

— У меня цифровой аппарат с секретным кодом, — гордо сообщила она.

Ох уж эта провинциальная вера в божествен­ную неподкупность современной техники. Ну- ну... Алекпер тоже верил.

В вестибюле я увидел ее сразу — она выгляде­ла ничуть не хуже, чем на видеопленке. Лицо немного покраснело от холода, волосы скрыва­лись под пушистой меховой шапочкой. Она очень торопилась, но это мне было только на руку...

Она сразу устремилась ко мне, не обращая внимания на окружающих, восхищенно смотрев­ших на нее. Возможно, по моему равнодушному лицу она меня и вычислила.

Ей не терпелось добраться до видеопленки. В номер влетела как вихрь и, не обращая внимания на мою персону, сразу устремилась к телевизору.

— Где пульт? — спросила она, протянув ко мне руку и по-прежнему не глядя на меня.

Пульт я ей не дал. Сам включил видак и телик. Она стала смотреть на себя и на те форте­ли, что выкидывала в постели, отнюдь не сгорая от стыда при постороннем. Смотрела, не отрыва­ясь.

Я-то полагал, что восточное воспитание делает здешних женщин целомудренными. Значит, не всех.

— Знаете, я бы с удовольствием, если случит­ся развод, показала бы это своему мужу, — ска­зала она, когда пленка закончилась. — Делара, о которой он мечтает, на это не способна хотя бы в силу возраста...

— У нее с вашим мужем интимная связь?

— Не думаю. Я бы об этом знала. Она требует, чтобы он развелся.

— Алекпер, если не ошибаюсь...

— Вам хочется знать наши сплетни во всех подробностях? — спросила Фирюза. — Сейчас у президентского сына проблемы. Ходит инкогни­то по врачам. Нарушена эрекция и все в этом роде... Об этом знают все. Слушайте, у вас можно курить? — спросила она и достала зажигалку и сигареты.

Неужели она тоже наполовину русская, поду­мал я, когда она закурила.

— Я люблю, когда все карты открыты, — ска­зала Фирюза после пары затяжек. — Вы ведь рус­ский, правда? Хоть и скрываете это, пытаясь го­ворить с акцентом.

— От вас ничего не утаишь, — игриво ответил я. — И вы — тоже, не правда ли?