Однажды, когда Микаэль позвонил к ним в дверь, отец крикнул Трульсу, что пришел Иисус, чтобы забрать своего ученика.

Они никогда не ссорились. То есть Трульс никогда не давал сдачи, если Микаэль бывал в дурном настроении и говнился. Даже на той вечеринке, когда Микаэль обозвал его Бивисом, и все ржали, и Трульс инстинктивно понял, что имя приклеилось к нему навсегда. Трульс дал сдачи только один-единственный раз. Когда Микаэль назвал его отца алкашом с фабрики «Кадок». Тогда Трульс встал и пошел на Микаэля, занеся для удара кулак. Микаэль съежился, поднял над головой руку, защищаясь, смеясь, попросил его расслабиться, сказал, что просто глупо пошутил, извини, ладно. Но раскаялся и просил прощения потом именно Трульс.

Однажды Микаэль и Трульс зашли на бензоколонку, где, как им было известно, Юлле и Те-Ве воровали бензин. Юлле и Те-Ве заправляли бензином свои «каваи» у стоек самообслуживания, а их девицы сидели на заднем сиденье, и у каждой вокруг пояса была повязана джинсовая куртка, как бы ненароком закрывающая номер мотоцикла. А потом ребята запрыгивали на свои байки и давали газа.

Микаэль сообщил владельцу бензоколонки имена и адреса и Юлле, и Те-Ве, но только одной из девушек, подружки Те-Ве. Тот оказался недоверчивым, поинтересовался, не Трульса ли он видел на записи, сделанной одной из камер слежения, во всяком случае, парень здорово злился на мальчишку, который спер канистру с бензином как раз перед тем, как кто-то поджег старые пустые рабочие бараки на пустыре в Манглерюде. Микаэль сказал, что ему не надо никакого вознаграждения за информацию, важно, чтобы виновные были привлечены к ответу. Он, мол, надеется, что владелец бензоколонки тоже понимает свою ответственность перед обществом. Взрослый мужик растерянно кивнул. Вот так вот Микаэль действовал на людей. На обратном пути Микаэль сказал приятелю, что хочет поступать в Полицейскую академию и Бивису стоит подумать о том же, тем более у него в родне и полицейские есть.

Сразу после этого Микаэль стал гулять с Уллой, и они с Бивисом виделись уже не так часто. Но после старшей школы и Полицейской академии оба получили работу в одном и том же полицейском участке в Стовнере. Это был восточный пригород столицы со всем, что положено, — враждующими бандами, домашними скандалами, а иногда и убийствами. Через год Микаэль женился на Улле и стал начальником Трульса, или Бивиса, которого все стали так называть дня примерно с третьего, и будущее Трульса казалось вполне безоблачным, а уж будущее Микаэля — вообще лучезарным. До того самого момента, пока один придурок, какой-то гражданский на временной ставке в отделе заработной платы, не обвинил Бельмана в том, что тот будто бы сломал ему челюсть после рождественской вечеринки. Доказательств у него не было, а Трульс четко знал, что Микаэль этого не делал. Но и из этой истории Микаэль тоже сумел выкрутиться, получил работенку в Европоле и переехал в штаб-квартиру в Гааге, где тоже довольно быстро стал звездой.

Когда Микаэль вернулся в Норвегию и поступил в КРИПОС, он почти сразу же позвонил Трульсу и спросил:

— Бивис, ты готов снова взрывать крыс?

А первое, что Микаэль сделал на новом посту, — это взял на работу Юсси.

Юсси Колкка был мастером в полудюжине единоборств с такими названиями, которые забываешь, прежде чем выговоришь до конца. Он четыре года работал в Европоле, а до этого служил в полиции Хельсинки. Из Европола Юсси Колкке пришлось уйти: он переусердствовал, расследуя серию изнасилований девочек-подростков в Южной Европе. Судя по всему, Колкка отделал одного из насильников так, что даже адвокат подследственного не смог его узнать. Но зато смог пригрозить Европолу иском. Как-то Трульс попытался вытянуть из Юсси все упоительные подробности, но тот в ответ только глянул, и все. Ну да ладно. Трульс и сам был не из болтливых. Он, кстати, заметил: чем меньше болтаешь, тем больше шансов, что тебя будут недооценивать. А это не всегда хорошо. Ну да ладно. Сегодня у них есть повод для праздника. Микаэль, он сам, Юсси и КРИПОС победили. А поскольку Микаэля на месте не было, командовать парадом им предстояло самим.

— Заткнитесь, — заорал Трульс и показал на экран, который висел на стене над стойкой бара в «Юстиции». И услышал свое собственное нервное хрюканье, когда коллеги подчинились его команде. За столиками и у барной стойки стало тихо. Все уставились на ведущего новостей, а тот взглянул прямо в камеру и провозгласил то, чего все ждали:

— Сегодня КРИПОС арестовала человека, подозреваемого во всех пяти убийствах, в том числе и убийстве Марит Ульсен.

Ликование стало всеобщим, все принялись чокаться пивными кружками, заглушая продолжение сюжета, пока низкий голос не рявкнул по-шведски с финским акцентом:

— А ну заткнулись!

Сотрудники КРИПОС повиновались и увидели наконец Микаэля Бельмана, который стоял перед их собственным зданием в Брюне и говорил в мохнатый микрофон, который ему сунули прямо в лицо:

— Подозреваемый будет допрошен КРИПОС, после чего отправлен в камеру предварительного заключения.

— То есть вы хотите сказать, что полиция раскрыла это дело?

— Найти виновного и осудить виновного — это разные вещи, — ответил Бельман, уголки его рта подрагивали в чуть заметной улыбке. — Но следствие, проведенное нами в КРИПОС, обнаружило так много улик и совпадений, что мы сочли необходимым провести немедленное задержание, поскольку существовала опасность, что могут быть совершены новые преступления, а доказательства — уничтожены.

— Арестованный — мужчина лет тридцати. Что еще вы можете о нем сообщить?

— Был ранее судим за нанесение тяжких телесных повреждений, это все, что я могу сказать.

— В интернете о личности задержанного ходят всевозможные слухи. Говорят, это известный предприниматель, который, в частности, помолвлен с дочерью известного судовладельца. Вы можете подтвердить эти слухи, господин Бельман?

— Я ничего не стану подтверждать или опровергать, кроме того что у КРИПОС есть все основания надеяться, что в этом деле все скоро разъяснится.

Репортер повернулся лицом к камере, чтобы произнести пару заключительных фраз, но их заглушил шквал аплодисментов в «Юстиции».

Трульс заказал себе пива, а один из следователей влез на стул и заорал, что убойный отдел может у него отсосать, во всяком случае самый кончик полизать, да и то если сам хорошенько попросит. Хохот сотряс стены тесного, провонявшего потом зала.

В тот же самый миг дверь открылась, и в зеркале Трульс увидел фигуру, которая заполнила собой весь дверной проем.

И ощутил странное возбуждение от этого зрелища, пронзительную уверенность: сейчас что-то произойдет, причем кое-кто при этом пострадает.

В дверях стоял Харри Холе.

Высокий, широкоплечий, с осунувшимся лицом и красными, воспаленными, глубоко запавшими глазами. Он просто стоял, однако без всякой команды заткнуться в «Юстиции» воцарилась тишина, было только слышно, как кто-то шикает на двух разговорчивых экспертов-криминалистов. А когда наконец и они умолкли, Холе произнес: