«Нужно лишь позволить себе полюбить, и обязательно влюбишься», — как наяву слышу ласковый голос мамы.

«И это станет либо огромным счастьем, либо самым большим разочарованием в твоей жизни» — отвечает ей другой, невероятно знакомый голос. Вот только приходит он вовсе не из памяти. Звучит словно наяву и одновременно где-то в глубинах моего сознания.

В недоумении распахиваю глаза и замираю, узрев в раскрытом проеме высокую фигуру в плотном темно-зеленом комбинезоне.

— Дейлина? — В тишине рубки повисает сдавленный возглас, полный недоумения.

— Дядя… — эхом разносится мой столь же ошарашенный шепот.

Вместо ответа иперианин делает шаг вперед, а я невольно отступаю и лишь затем понимаю, что вовсе не добровольно он сюда пришел, а под конвоем троих вооруженных леян, один из которых весьма недвусмысленно подталкивает его бластером. Руки у Джаграса скованы за спиной, на щеке ожог, коса растрепана — сопротивлялся, видимо.

Атис, шагнувший в рубку последним, без промедления подходит ко мне. Его облик куда более опрятный, а вот выражение лица напряженное.

— Ты как? В порядке? — беспокоится леянин. Как будто это не он в бою участвовал и себя риску подвергал, а я.

Не в силах отвести глаз от дяди, который прищуривается, силясь понять, как же я здесь оказалась, киваю и не выдерживаю:

— Ты это сделал?!

Так до конца и не верю, что это он — заказчик. Может, все же цессяне его шантажировали и отправили на встречу с милбарцами как посредника?

— Я? — переспрашивает Джаграс. Невесело усмехается, задумывается, качает головой и бормочет: — Да что уж теперь… Доказательства нашли, да? — уже громче спрашивает, впиваясь взглядом в лицо замершего рядом со мной Атиса.

— Доказательства? — Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как леянин кивает, и услышать:

— Он переписку с милбарцами имеет в виду. А еще откуп. Ултриз, технику, оборудование, расходные материалы, мебель, предметы быта… Это тот самый груз, который был забран с Рооотона — маркировки на контейнерах остались прежними. Перегрузить добычу на свой крейсер пираты не успели. Запаниковали, когда мы появились.

Я вновь потерянно смотрю на родственника… то есть не родственника, который сейчас болезненно морщится, наверняка вспоминая, как долго и с каким трудом он все это собирал. Больше года копил, чтобы откупиться от тех, кто грозил ему разоблачением. А я все понять не могла, почему первые месяцы после трагедии дядюшка ходил как в воду опущенный, меня едва замечал, а потом его неожиданно словно подменили. Сначала агрессия появилась, и он срываться начал, а потом до морального прессинга опустился.

— Зачем? — шепчу, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать. У меня в голове не укладывается, как же он мог хладнокровно отправить на смерть моих родителей! Ну ладно отца, это еще можно хоть как-то объяснить — ревность, амбиции, месть удачливому сопернику. Но маму? — Ты же ее любил!

Джаграс вздрагивает, его лицо искажает жуткая гримаса. Военные едва успевают схватить пленного, чтобы удержать, когда он резко дергается, рискуя вывихнуть руки.

— Огина не должна была умереть! Она должна была вернуться на Рооотон. Ко мне вернуться! Император обязан был отправить ее в безопасное место, прежде чем лететь в зону военных действий. Не рисковать женой! Мы же договаривались, что она лишь слетает на Ипер. Но Огина, видимо, решила по-своему и настояла, а твой отец… — Иперианин до хруста сжимает зубы, выплевывая страшные слова: — Мягкотелый идиот! Он не смог ей отказать! Я все рассчитал, а этого не учел. Она погибла вместе с ним… Моя Огина…

Джаграс падает на колени, настолько страшным оказывается для него возвращение в прошлое.

— Ты хотел жениться на маме после смерти императора и занять его место? — Я нахожу в себе силы продолжить допрос.

— Стать императором? — Дядя поднимает голову, и на щеках, покрытых копотью, я вижу светлые дорожки, которые оставили скатившиеся слезы. — Нет, Дейлина. Мне нужна была только Огина. Я ведь не просто так ждал, когда у нее родится дочь, вырастет и станет совершеннолетней. Понимал, что до этого мне никто не позволит быть с моей любимой. А так… Ты вышла бы замуж, твой муж стал императором, а Огина моей женой. Она была бы только моей, я бы забрал ее домой, на Ипер… Да, я хотел жениться! Мечтал об этом с пятнадцати лет. С тех самых пор, как увидел ее. Только что родившуюся, маленькую, крохотную, беззащитную… Огина росла, я был с ней рядом. Надеялся, что она тоже меня полюбит. Ждал. Оберегал. Защищал. Я столько лет добивался ее симпатии, а она вышла замуж за рооотонца! За чужака, к которому почувствовала влечение за несколько дней! Как я ни старался, Огина видела во мне только брата. Наверное, потому, что не знала… — Он хмуро на меня смотрит. — А тебе кто рассказал?

— Атиус. — Альбиноса я выдаю без зазрения совести. Наверняка ведь тоже причастен. Ну если и не он лично, то его семейка.

— Цессяне… — болезненно кривится Джаграс. — Бесцветные выскочки, которые только и умеют, что использовать чужие ошибки и слабости.

— Они вас шантажировали? — помогая мне, подключается к разговору Атис. — И из-за этого вы отказывали во вступлении в империю другим планетам?

— Не-э-эт, — тянет иперианин. — Вовсе нет. После гибели Огины я потерял смысл жизни, а потом… Потом нашел другую цель. Власть. Если я не могу вернуть себе любимую, то хотя бы отомщу тем, кто вложил в голову моей девочки весь этот бред о важности для империи междинастических браков. Получить статус короля Ипера — вот что стало для меня первостепенной задачей. К тому же способ достижения до банальности прост — жениться на Лаарии. И я бы сразу вернулся домой и этим занялся, но ты… — Джаграс гневно зыркнул на меня потемневшими глазами. — Огина назначила меня твоим опекуном и этим лишила свободы действий. Как же я тебя ненавидел, девочка! В тебе нет ничего от твоей матери. Ты копия своего отца. Видеть тебя — напоминание о его существовании в жизни моей любимой… Это было невыносимо.

— Почему же вы терпели мое присутствие столько времени? Выдали бы замуж сразу! — Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в кожу, чтобы заглушить физической болью то, что творится в душе.

— Да потому что Ют… — Иперианин задыхается, закатывает глаза и, имитируя голос рооотонца, принимается причитать: — «Ох, Джаграс, такая трагедия, не торопись, пусть девочка придет в себя, дай ей время!» Ха! — Он снова переходит на нормальную речь, возмущенно восклицая: — Ей время?! Ему! Кретин, дорвавшийся к власти и заграбаставший ее трясущимися от вожделения руками! Можно подумать, я не видел, с какой радостью он принял статус регента! А как он меня уговаривал не афишировать депеши, поступающие с других планет! Ют прекрасно понимал — прими он хоть одну из них, и немедленно последует предложение свадьбы. Власть уплывет. В общем, я, пока была возможность, позволял ему играть в императора, тем более что он мне за это хорошо заплатил, а мне нужны были средства, чтобы откупиться от милбарцев. Когда же время иссякло, я заставил Юта принять и одобрить запрос Цесса.