– Что?

– Вы услышали.

Он прав. Я услышал. И незачем мне изображать изумление: я и без того знал, что он убивал людей, в том числе Анхеля Левина, и даже воспользовался моим пистолетом – хоть я и не понимал, как ему удалось перехитрить прикрепленный к его лодыжке браслет «Джи-пи-эс». Я просто поразился, что он решил сообщить мне об этом как бы между прочим, за две минуты до начала судебного процесса по его делу.

– Зачем вы мне это говорите? – спросил я. – Я как раз собираюсь защищать вас от этого обвинения, а вы…

– Потому что вы и так знаете. И потому что знаю, в чем состоит ваш план.

– Мой план? Какой?

Он лукаво улыбнулся:

– Да будет вам, Мик. Это же просто. Вы защищаете меня по данному делу. Прилагаете все усилия, получаете большие бабки, выходите победителем, а я выбираюсь отсюда целым и невредимым. Но затем, когда все закончится и деньги окажутся на вашем счету, вы оборачиваетесь против меня, поскольку я уже не ваш клиент. Швыряете меня на съедение копам, с тем чтобы выпустить на свободу Хесуса Менендеса, загладить свою вину и вернуть себе самоуважение.

Я промолчал.

– Ну так вот я не могу этого допустить, – тихо произнес он. – Отныне я ваш навеки, Мик. Говорю вам: я убивал людей, и, представьте, Марта Рентерия была одной из них. Она получила ровно то, чего заслуживала, а если вы расскажете это копам или еще как-то используете сказанное мною против меня, тогда вы очень долго не сумеете заниматься адвокатской практикой. Да, вы можете преуспеть в извлечении Хесуса из небытия. Но меня уже никогда не будут преследовать судебным порядком по причине «ненадлежащего осуществления вами своих профессиональных функций». Кажется, это называется «плоды ядовитого дерева», и это дерево – вы, Мик.

Я все еще был не в состоянии ничего сказать и просто снова кивнул. Руле, несомненно, все тщательно обдумал. Я мысленно поинтересовался, насколько серьезно ему помог в этом Сесил Доббс. Определенно кто-то натаскивал моего клиента по части закона.

Я наклонился к нему и прошептал:

– Пойдемте со мной.

Я встал и, миновав калитку, быстро зашагал к выходу. За спиной послышался голос секретаря:

– Мистер Холлер? Мы уже начинаем. Судья…

– Одну минуту! – бросил я на ходу, не оборачиваясь и подняв указательный палец.

Я толкнул дверь в тускло освещенный тамбур, задуманный как буфер, не пропускающий в коридор звуки из зала суда. Вторые двойные двери вели уже в коридор. Я посторонился и подождал, пока Руле тоже ступит в тесное пространство.

Как только он вошел, я сгреб его и, развернув спиной к стене, крепко к ней притиснул, упершись руками ему в грудь.

– Какого хрена ты тут выделываешь?

– Полегче, Мик. Я просто подумал, что нам обоим следует знать, на каком мы свете нахо…

– Сукин сын! Ты убил Анхеля, а он всего лишь работал на тебя! Он старался помочь тебе!

Мне хотелось переместить руки повыше, к шее, и задушить его на месте.

– В одном вы правы, Мик. Я действительно сукин сын. Но вы ошибаетесь насчет всего остального. Левин вовсе не старался помочь мне. Он старался похоронить меня, и подобрался слишком близко. За это он и получил по заслугам.

Я вспомнил последнее сообщение Левина на моем домашнем телефоне. «Я добыл Хесусу пропуск на выход из Квентина». Что бы он ни обнаружил, из-за этого-то он погиб. И погиб прежде, чем смог донести информацию до меня.

– Как ты это проделал? Раз уж исповедуешься мне тут во всем, говори: как ты обошел «Джи-пи-эс»? Твой браслет показал, что ты даже не приближался к Глендейлу.

Он улыбнулся мне, как мальчик, который не собирается делиться игрушкой.

– Скажем так: это патентованная информация, составляющая мою частную интеллектуальную собственность. Кто знает: может, я умею воспроизводить трюк старика Гудини?

В его словах я услышал скрытую угрозу, а в улыбке увидел то самое дьявольское зло, которое некогда увидел Анхель Левин.

– Не вздумайте вбивать себе в голову никаких завиральных идей, Мик, – добавил он. – Вы ведь знаете, у меня на сей счет есть страховой полис.

Я сильнее прижал его, приблизился почти вплотную.

– Послушай, ты, кусок дерьма. Я требую, чтобы ты вернул мне пистолет. Ты думаешь, что заложил бомбу и подключил детонатор? Ничего подобного. Это я ее заложил. И ты не доедешь куда надо на этой неделе, если я не получу оружие обратно. Понял?

Руле медленно дотянулся до моих рук, обхватил запястья и отнял их от своей груди. Потом принялся разглаживать на себе рубашку и поправлять галстук.

– А если я предложу соглашение? – медленно произнес он. – В конце судебного процесса я выхожу из зала суда свободным человеком. Я продолжаю оставаться на свободе, а в обмен на это – пистолет никогда не попадет… ну, скажем так, в нежелательные руки. – Он имел в виду Лэнкфорда и Собел. – Видите ли, Мик, мне действительно страшно бы этого не хотелось. Множество людей рассчитывают на вас. Множество клиентов. И вы, конечно, не пожелаете отправиться туда, куда отправляются они.

Я отступил от него на шаг.

– Обещаю тебе одно, – проговорил я с гневом и ненавистью. – Если ты меня подставишь, то вовек не избавишься от меня. Ясно?

Руле начал растягивать рот в улыбке. Но прежде чем он успел ответить, дверь из зала открылась и в тамбур выглянул судебный исполнитель Михан.

– Судья на месте, – сурово объявил он. – Она требует вас в зал. Немедленно!

Я опять посмотрел на Руле.

– Я спросил: ясно?

– Да, Мик, – добродушно ответил он. – Все кристально ясно.

Я отодвинулся от него, вошел в помещение и двинулся по проходу. Судья Констанс Фулбрайт со своего возвышения сопровождала взглядом каждый мой шаг.

– Как мило с вашей стороны почтить нас сегодня своим присутствием, мистер Холлер.

Где-то я уже это слышал…

– Простите меня, ваша честь, – произнес я, проходя в калитку. – У нас с моим клиентом возникла непредвиденная ситуация. Нам необходимо было посовещаться.

– Совещания с клиентом вполне могут проводиться за адвокатским столом, – отозвалась она.

– Да, ваша честь.

– Не думаю, что мы с самого начала берем верный тон, мистер Холлер. Когда мой секретарь объявляет двухминутную готовность, это означает, что все – в том числе адвокаты и их клиенты – должны находиться на месте и быть готовы приступить к работе.

– Приношу свои извинения, ваша честь.

– Это еще не все, мистер Холлер. Перед завершением нынешнего заседания попрошу вас подойти к секретарю со своей чековой книжкой. Я налагаю на вас штраф в размере пяти тысяч долларов за неуважение к суду. Не вы распоряжаетесь в этом зале, сэр. Здесь я командую.