– Понятно, – кивнул Пиаже. – Теперь ваш вопрос.

Дженни, нахмурившись, отвернулась.

Горло у Десейна вдруг пересохло, и, заговорив, он уловил в нем легкую хрипотцу:

– Как умерли те два исследователя, что приезжали до меня?

Дженни резко повернулась к нему.

– Гил! – гневно выпалила она.

– Спокойно, Дженни, – сказал Пиаже.

Жилка нервно забилась на его левой щеке.

– Вы идете по неверному следу, молодой человек, – заметил он. – Мы здесь не дикари. В этом нет необходимости. Если мы хотим, чтобы кто-нибудь нас покинул, он нас покидает.

– И вы хотите, чтобы я тоже вас покинул?

– Дженни этого не желает. Но вы задали два вопроса и задолжали мне один ответ.

Десейн кивнул и посмотрел на Пиаже.

– Вы любите Дженни? – спросил доктор.

Десейн сглотнул и опустил голову, чтобы встретиться с умоляющим взглядом Дженни. Пиаже знал ответ на этот вопрос. Тогда почему он его задал?

– Вам известно, что я ее люблю.

Дженни улыбнулась, и в ее ресницах блеснули слезы.

– Тогда почему вы ждали целый год, чтобы приехать и сказать ей об этом? – В голосе Пиаже звучали горькие обвинительные нотки, которые заставили Десейна замереть. Дженни обернулась к дяде. Плечи ее дрожали.

– Потому что я упрямый осел, – отозвался Десейн. – И я не хотел, чтобы женщина, которую я люблю, указывала мне, где мне жить.

– И что, вам не нравится наша долина? Может, нам удастся изменить ваше мнение о ней. Вы не будете возражать?

Нет! Я буду возражать, подумал Десейн. Он знал, что такой ответ, основанный на интуиции и инстинктах, будет звучать по-детски, а потому пробормотал:

– Поступайте, как хотите.

Что же подсказывала ему интуиция? Что было не так с этой долиной, и почему он вынужден быть здесь постоянно настороже?

– Обед на столе! – раздался из столовой женский голос.

Десейн повернулся и увидел под аркой, ведущей в столовую, сухопарую женщину в сером платье. Она словно сошла с полотна кисти Гранта Вуда – длинноносая, с подозрительным взглядом и выражением неодобрения всего и вся, написанном на ее лице.

– Благодарю тебя, Сара! – сказал Пиаже. – Это доктор Десейн, молодой человек Дженни.

Сара оценивающе посмотрела на Десейна и явно осталась им недовольна.

– Еда стынет, – произнесла она.

Пиаже поднялся с кресла.

– Сара – моя кузина, – объяснил он. – Она из той ветви нашей семьи, что восходит к старым янки. Попробуйте заставить ее обедать в столь поздний час – ничего не получится! У нее свои правила.

– Так поздно набивать желудок – глупость, – пробормотала Сара. – Мой отец в это время уже лежал в постели.

– И вставал с рассветом.

– Не советую смеяться над нами, Лоренс Пиаже, – заявила Сара и направилась к выходу из столовой. – Садитесь. Сейчас будет ростбиф.

Дженни подошла к Десейну и помогла ему подняться. Наклонившись, она поцеловала его в щеку и прошептала:

– Не переживай. Ты ей нравишься. Она сама сказала мне об этом.

– О чем вы там шепчетесь? – спросил Пиаже.

– Я говорила Гилу о том, что мне говорила про него Сара.

– Что же?

– Она сказала: «Лоренс не смеет обижать этого молодого человека. У него глаза – как у дедушки Сатера».

Пиаже повернулся и внимательно посмотрел на Десейна.

– А ведь верно, – кивнул он. – А я и не заметил.

И тут же, резко отвернувшись, встал и жестом пригласил всех в столовую.

– Идемте, а то Сара быстро изменит свое мнение, и вряд ли нам будет от этого хорошо.

Обстановка за обедом была тоже странная – такого обеда в жизни Десейна еще не было. Сильно ныло поврежденное плечо, и ритмичная пульсация боли держала Десейна в постоянном напряжении, отчего все, что говорилось за столом и что происходило во время обеда, воспринималось им необычайно остро и ясно. Рядом с ним сидела Дженни – никогда она не выглядела столь женственной и желанной. Пиаже говорил, не умолкая, и терзал Десейна вопросами о его университете, профессорах и курсах, о друзьях и планах на жизнь. Время от времени над ними, словно призрак, скользила с очередным блюдом на подносе Сара, бросавшая на Дженни ласковые взгляды. Эта сухопарая особа ради Дженни готова в лепешку расшибиться, подумал Десейн.

И, наконец, еда: ребрышки средней степени прожарки, соус от Джаспера, с горошком и картофельными оладьями, местное пиво с его особым острым привкусом, а на десерт – свежие персики с медом.

То, что за обедом подают пиво, сначала озадачило Десейна, но потом, когда он почувствовал, как разнообразные оттенки вкуса и ароматы, смешиваясь на его языке, не теряют своей индивидуальности, а лишь оттеняют ее, он понял значение этого напитка. С каждым глотком омывая нёбо волной свежести, именно он и порождал необычные ощущения. Ощущения переходили одно в другое, смешивались и взаимодействовали – запах имел вкус, цвет усиливался ароматами блюд.

Сделав первый глоток пива, Пиаже довольно кивнул:

– Свежее.

– Ему менее часа, – сообщила Сара. – Как ты и велел. – И она бросила на Десейна странный, испытующий взгляд.

В десять часов вечера Десейн стал прощаться с хозяевами.

– Я попросил подогнать к дому вашу машину, – сказал Пиаже. – Сами поведете или мне попросить Дженни, чтобы она отвезла вас?

– Со мной все в порядке, – ответил Десейн.

– Пока не доберетесь до номера, ни в коем случае не пейте таблетки, что я вам дал. Не хочу, чтобы вы слетели с дороги.

Они стояли на широкой веранде фасада. На улице зажглись фонари, и березы отбрасывали на газон длинные тени. Дождь закончился, но в вечернем воздухе царило ощущение промозглой сырости.

Дженни набросила на плечи Десейна его пиджак и тревожно вглядывалась в его лицо.

– С тобой действительно все в порядке?

– Ты же отлично знаешь, что я могу вести автомобиль и одной рукой, – усмехнулся он.

– Порой мне кажется, что более ужасного человека, чем ты, на свете нет, – отозвалась Дженни. – И как только я с тобой мирюсь?

– Это просто химия.

Пиаже откашлялся и неожиданно спросил:

– Гилберт, что вы делали на крыше гостиницы?

Внезапно Десейна охватил страх, но он справился с собой. Какого черта? А ну-ка, посмотрим, как он проглотит честный, прямой ответ.

– Хотелось выяснить, почему вы держите в секрете свои исследования, касающиеся телевидения.

– В секрете? – Пиаже покачал головой. – Это просто один из моих проектов. Эта лаборатория исследует разные глупости, которых так много на современном экране. Они собирают информацию для книги об инфантилизме современного телевидения, которую я собираюсь написать.