На дороге попалась выбоина, автомобиль дернулся, и Десейн вновь ощутил тупую боль в плече. Сознание его, тем не менее, оставалось ясным и четким, а зрение – острым и незамутненным. Внимательно следя за дорогой, Десейн принялся разбираться в своих ощущениях.

Шоссе тянулось все выше и выше.

И, словно они были частью дороги, через сознание Десейна потекли разорванные образы. С ними явились слова и фразы, безумным образом перемешанные, не подчинявшиеся никакому порядку. Смысл их ускользал от Десейна. Пытаясь привести эмоции в порядок, он вдруг почувствовал головокружение.

Пещера… хромой… огонь…

Какая еще пещера? И кто такой этот хромой? А огонь? Не тот ли это огонь, что уничтожил телефонную линию?

Неожиданно ему пришло в голову, что хромой – это он сам! Огонь и пещера сбили его с толку.

Десейн чувствовал, что рассудок отказывает ему, и он просто перебирает в памяти старые мысли, образы, ставшие эмблемами, ярлыками когда-то виденного. Машина. Вот она, эта старая полированная машина Джерси Хофстеддера. А теперь – ограда. Сетчатая ограда вокруг зданий кооператива. Тени. Бесплотные тени. Что со мной происходит?

Десейн дрожал. Сильный голод охватил его. Пот градом тек по лбу и щекам. Он открыл окно, позволив ночному воздуху ворваться в кабину и окутать его прохладой.

На развилке, где Десейн остановился в тот день, когда прибыл в долину, он выехал на гравий и заглушил мотор, выключив фары. Облака рассеялись, и низко над горизонтом повисла слегка сплющенная серебряная луна. Десейн посмотрел вниз, на долину, на горевшие по всей площади огни, на зеленеющие слева теплицы, на гудевшие жизнью и активной деятельностью здания кооператива справа.

Наверху, над всем этим, стоял он, Десейн, одинокий и отстраненный. Темнота окутывала его. Пещера? Неужели пещера Джаспера?

Непросто собраться с мыслями, когда тело ведет себя столь непредсказуемо. Плечо ныло. В левом легком засел узелок боли. Сухожилие левой лодыжки было потянуто – болевые ощущения отсутствовали, но положиться на ногу было нельзя. Десейн представил свою расцарапанную грудь – Бурдо тащил его через сломанные перила.

Картинка карты на стене в кабинете Джорджа Ниса вспыхнула в его сознании и погасла. Десейн чувствовал, будто некая сила завладела им, захватив тело и душу. Древняя, пугающая, безумная сила. Ему показалось, что рулевое колесо – само, без его участия, – стало поворачиваться. Десейн схватил его и отпустил.

Горло пересохло.

Он измерил пульс, глядя на светившийся циферблат ручных часов. Ладонь дрожала, пульс был учащенный и неровный, а чувство времени ему явно изменяло.

Неужели меня отравили? Наверное, что-то было в еде, которую ему дали за обедом у Пиаже. Птомаин?

Черная чаша долины напоминала грозную ладонь, в любой момент она могла протянуться к нему и схватить его.

Джаспер, подумал Десейн. Джаспер. Но что означало это имя? Или это не имя?

Он ощутил странное единство, коллективное одиночество, сфокусировавшееся на зданиях кооператива. Ему казалось – нечто парит впереди и над ним в кромешной темноте, едва ощутимое и неясное.

Десейн опустил руку на пассажирское сиденье и нащупал папку с блокнотом и документами – все, что свидетельствовало о том, что он – ученый. Он попытался зацепиться за эту идею.

Я – ученый! Нужно поскорее сбросить с себя эту неопределенность, которую тетя Нора назвала бы «туманом в голове».

Десейну было абсолютно ясно, что он должен делать как ученый. Внедриться в мир долины Сантарога, найти свое место в их единстве, пожить их жизнью, думать так, как думают они. Только так можно раскрыть тайну долины. Существует особый склад ума, свойственный сантарогийцам. Он должен примерить его на себя, словно костюм, и подогнать под собственный способ мышления.

Десейн вдруг почувствовал, как нечто вторглось в его внутреннее «я». Некое древнее существо поднялось изнутри и принялось изучать его. Оно заполонило все его подсознание – равное ему, настойчивое, беспокойное, ощутимое лишь на уровне рефлексии, неясное, размытое в своих контурах, но – реальное. Оно двигалось в недрах его сущности – тяжелое и неуклюжее.

И тотчас же это ощущение исчезло. А вместе с его исчезновением внутри Десейна воцарилась пустота, столь полная, что ею можно было бы объяснить само понятие пустоты. Он почувствовал себя щепкой, потерявшейся в бескрайнем море, страшившейся несущих ее течений и водоворотов.

Десейн понимал, что это всего лишь фантазии. Но они так напугали его, что он не мог двинуться – ни вперед, ни назад.

Джаспер.

Десейн знал – существует еще одна проблема, которую он обязан решить. Он вновь вспомнил карту, висевшую в кабинете Джорджа Ниса – сплетение ганглий, притоки, вливающиеся в широкую реку.

Пещера.

Он содрогнулся и принялся вглядываться в здания кооператива, издававшего постоянное гудение. Что же прячется там, за сетчатой оградой, за спинами охранников, за собаками и рыщущим по округе вездеходом Мардена? Наверняка есть способ выяснить это. Десейн вышел из машины и закрыл кабину. Единственное оружие, которое он смог найти в «Кемпере», был тронутый ржавчиной охотничий нож в заплесневевших ножнах. Он прицепил ножны к поясному ремню, неловко орудуя одной рукой, одновременно чувствуя и нелепость ситуации, и подстерегающую его опасность. В машине был маленький фонарик в форме авторучки. Он отправил его в карман.

Плечо вновь заболело, потревоженное движением. Десейн постарался не обращать внимания на боль. Отказаться от серьезных дел под столь ничтожным предлогом было бы неправильно.

Узкая звериная тропа, освещенная луной, вела к вершине холма от ближнего угла изгороди. Десейн направился по ней и вскоре оказался в тени высоких кустов. Ветки цеплялись за его одежду, но он продирался вперед, ориентируясь по луне и гулу, доносившемуся от зданий кооператива, которые маячили впереди всякий раз, когда тропа выводила его на возвышение. В чем бы ни состояла тайна долины Сантароги, ключ к ней находился там, за сетчатой изгородью.

Десейн споткнулся и едва не скатился по откосу холма к руслу высохшего ручья, которое тянулось к узкой прогалине, откуда открылся панорамный вид на кооператив и простиравшуюся позади него долину. Дважды он спугнул оленей, и животные, подпрыгивая, скрылись в темноте. Из кустов слышалось потрескивание веток – это более мелкие животные удирали, заслышав шаги Десейна.

Держась звериной тропы, он добрался наконец до узкого каменистого выступа, который находился примерно в тысяче ярдов от ограды кооператива и ярдов на пятьсот возвышался над его зданиями. Десейн сел на камень, чтобы восстановить дыхание, и неожиданно в почти полной тишине услышал мощный звук мотора, работавшего где-то справа. Луч прожектора полоснул по низкорослой растительности. Десейн отполз в сухие обгоревшие кусты и замер.

Звук мотора приближался. Вскоре гигантские колеса выползли на ближайший холм и заслонили звезды. Откуда-то сверху, из установленной над колесами кабины, в кусты ударил мощный пучок света и, переползая с куста на куст, принялся шарить в темноте.