— Нет, только не это! — взмолилась она на итальянском. — Разве ты не помнишь, брат, как я боялась темноты в детстве?!

Ответа не последовало. Мужчина опустил руки. Повязка зацепилась за пропуск инспекции, висевший на шее. Мужчина резко сорвал ее. На шее остался красный след, будто бы от удара хлыстом. Женщина смело смотрела прямо перед собой. Потом вдруг быстро заморгала, увидев свежий пластырь на запястье.

— Что произошло, mia caro?

Мужчина снова ничего не ответил, только грубо толкнул ее вперед. Пятьдесят шагов. Споткнулась. Еще двадцать. Мужчина схватил ее за волосы и пнул под правую коленку. Она упала, ударившись коленями о лаву, застывшую на дне кратера. Боль казалась невыносимой. Но женщина не позволила себе распластаться от боли на земле и зарыдать. Еще один пинок, чтобы она раздвинула шире ноги. Что-то холодное уткнулось в затылок. По позвоночнику побежали мурашки.

— Подожди! — сказала она твердым голосом. — Развяжи мне руки. Я должна помолиться. In nomine patris et spiritu sancti.

Ничего не происходило. Ствол так же упирался в ее затылок. А вдруг уже произошло?! Может, это и есть смерть — замереть навсегда в тот момент, когда умираешь? Потом пистолет убрали. О землю со стуком ударилась металлическая канистра. Запахло бензином. Чьи-то пальцы начали теребить скотч на запястьях. Сердце забилось чаще и вроде как даже громче. Слабость охватила все тело. Женщина, закрыв глаза, набрала полые легкие воздуха, наслаждаясь тошнотворным запахом серы. Нет, она ни за что не унизится. Она не разочарует семью. Семья. Конечно, она понимала, что перед смертью должна думать о тех, кого действительно любит, о дочери, например. Но не могла. Она открыла глаза. Впереди зияла огромная трещина с черной, как деготь, лавой, застывшей по краям. Что дальше? Глухо рявкнет «беретта», и на землю польется, будто вода из шланга, кровь с кусочками мозга, все еще дрожащего, несущего в себе последние удары сердца. Потом тело обольют бензином из канистры, столкнут в трещину и бросят туда же зажженную сигарету. Лучше бы вулкан ожил. Забилось бы его сердце — кипящее ядро подземного мира. А вырвавшаяся наружу лава подхватила бы ее и унесла с собой обратно в глубь земли.

Скотч наконец-то сорвали с запястий. Левая рука упала как ватная. Женщина затрясла ею, чтобы быстрее восстановить кровообращение. Потом медленно, но уверенно поднесла к груди правую руку, перекрестилась и дотронулась до лба. Как хорошо стало на душе! Женщина уронила руку и широко раскрытыми глазами посмотрела на трещину. Потом соединила руки вместе и нащупала изящное колье, подаренное бабушкой Джека, — фамильная драгоценность, доставшаяся ей от предков-моряков. Ствол пистолета снова прикоснулся к затылку. Женщина слегка наклонила голову. Пот углом лучше и быстрее. Зазвонил мобильный. За спиной раздался голос, будто из детства, голос, который она так любила слышать по утрам, когда нежно гладила брата по голове и смотрела, как он просыпается.

— Ваше преосвященство? Va bene. Как скажете.

Щелкнул взводимый курок.

Костас громко чихнул, пододвигаясь, чтобы освободить место для Джереми. Тот появился в соборе Святого Павла пять минут назад, но, заприметив священника, решил вначале переговорить с ним. Джереми шел по центральному проходу в красной куртке «Гортекс», с портфелем в руке и зонтиком, с которого на пол капала вода. Костас с Джеком только что вернулись на свои места под куполом, сбегав в аптеку на Стрэнде. Костас, пыхтя и охая, проглотил сироп от всех признаков простуды, предварительно тщательно изучив приложенную инструкцию. Затем набрал горсть таблеток, сделал большой глоток воды и откинулся назад, чтобы Джереми смог пройти мимо и сесть между ним и Джеком. Джереми, стянув куртку, примостился на скамейке, принюхался, затем снял очки, вытер капли дождя и снова принюхался. Наклонился к Костасу и тут же отпрянул.

— Чем тут воняет?

— И тебе добре утро! — гнусаво поприветствовал его Костас.

— Меня сейчас стошнит! Что за гадость? — не унимался Джереми.

— Ах это! Наверное, трупный запах. Остается, даже когда снимешь гидрокостюм, — ответил Джек. — От него сложно избавиться.

— Я совсем забыл, где вы побывали, — еле выдавил из себя Джереми. — Мертвецы, трупы… Вот поэтому я предпочитаю чихать от библиотечной пыли!

— Не произноси при мне слово «чихать»! — взмолился несчастный Костас.

— Пойдемте за мной, — пригласил Джереми, собрав все свои вещи, и намеренно позволил Костасу пойти первым. — Я договорился об укромном местечке.

— Откуда ты знаешь всех здешних священников? — удивился Костас.

— Я эксперт по средневековым манускриптам. Забыл? — ответил Джереми. — Большинство ценных документов до сих пор принадлежит церкви. Земля-то круглая, вот и сталкиваюсь постоянно с одними и теми же людьми.

Джек быстро убрал в сумку ноутбук и поспешил вслед за Джереми по нефу к боковой часовне. Джереми кивнул священнику, поджидавшему их с тяжелой связкой ключей. Тот сразу же открыл замок на решетчатой железной двери и впустил археологов внутрь. Джек зашел первым. За ним остальные. Они оказались в часовне Олд-Соулз — часовне Всех Душ — с огромным портретом лорда Китченера и скульптурой, изображающей Деву Марию с телом Христа. Джереми завел друзей за портрет так, чтобы никто не услышал их разговор, и присел на корточки спиной к статуе. Затем вытащил блокнот из сумки и, раскрасневшись от волнения, посмотрел на Джека:

— Ты рассказал мне по телефону об уникальных находках, о таинственной гробнице. Все это просто невероятно. Теперь мой черед удивлять!

— Давай, не томи!

— Весь вчерашний день я провел в Оксфорде, пытаясь разобраться с той зацепкой, о которой говорил вам накануне. Архивариус в колледже Бейллиол — мой давний приятель. Мы с ним вместе перерыли все неопубликованные документы, имеющие отношение к церкви Сент-Лоренс, и обнаружили бухгалтерскую книгу с расчетами по реконструкции церкви, проводимой сэром Кристофером Реном в 1670 году. Никто никогда не интересовался бухгалтерскими записями, потому что, судя по всему, книга должна слово в слово повторять давным-давно опубликованные счетные книги Рена. Но кое-что привлекло мое внимание, поэтому мы подробным образом изучили ее. Я говорю о приложении от 1685 года. После того как старый похоронный зал под церковью был расчищен, строители Рена вернулись, чтобы заложить его и заодно проверить прочность фундамента. Обнаружив за залом запертый на замок склеп, они взломали дверь, и один из каменщиков зашел внутрь.

Джек присвистнул от удивления:

— Так это же наш склеп! А известно, кто именно зашел туда?

— Прошло пять лет после завершения реконструкции церкви. Строители решили просто проверить, все ли в порядке. В приложении перечислены имена тех, кто в тот день оказался в похоронно зале: скульптор по камню Эдвард Пирс, каменщик Томас Ньюман, плотник Джон Лонгленд, лепщик по гипсу Томас Мид, сам Кристофер Рен, устроивший небольшую передышку от работы над собором Святого Павла. И еще один человек, о котором я никогда до этого не слышал. Иоганнес Деверет.