– А это Юля, – вздыхает Егор.

Бабушка наводит радары, видит цель – и весь мир перестаёт для неё существовать.

Нет, она разговаривает, улыбается, милостиво кивает отцу, который для неё стул отодвигает. Мама экстренно ставит на стол ещё один прибор, но бабушка к нам не жрать пожаловала. У неё свой интерес, иначе она б из своих Франций не выбралась никогда и ни за что.

– А вы бывали в Париже? – сверкает она топазами из-под ресниц. – Ах, бывали? И как вам, Юленька, Франция?

– Бабуль, мы будем жить здесь, – пытается её образумить Егор, но пора бы отползать. Иначе она и до меня доберётся.

– Мам, мы пойдём, – сжимаю я под столом Элькину руку. Рука к моим словам относится благосклонно. Ноги Элькины тоже. Больше я каблуком не получаю. Судя по всему, идея удрать отсюда Э-Лизе нравится.

– Хоть бы десерт попробовали, – шепчет мама и кидает встревоженный взгляд на бабушку Олю. – Но если нужно, бегите, конечно.

Нам позарез нужно слинять. Но просто так уйти я не могу. Они ж беспомощные против оружия массового поражения. Баба Ольга всех на морской узел завяжет и скакать конём заставит. Вон Мурзик это понимает, спрятался. Немного трусло, но зато нервы целые. Исподтишка он бабулю обласкает – укусит, например. За ним не заржавеют подобные пакости.

– Значит, так, – повышаю я голос, чем привлекаю к себе внимание всех сидящих за столом. – Мы уходим. Мама, папа, спасибо за ужин, всё было очень вкусно и невероятно душевно.

Элька тоже пытается благодарить, но у неё какой-то жалкий лепет получается. Даже подумать не мог, что она может быть такой смущающейся и неуверенной. Женщина-загадка. Есть от чего терять голову: каждый раз ей найдётся чем удивить.

– Княгиня Ольга! – обращаюсь к бабушке, что поворачивает голову и смотрит на меня с улыбкой. Она обожает, когда её так называют, хотя в её родословной – одни фантазии, а не княжеский титул. – Будь милосердной и доброй, как и положено настоящим бабушкам. У Юли – тройня в животе. И если хочешь нормальное здоровое потомство, то должна помнить: беременным волноваться нельзя. Юльке давно в постельку пора, витамины пить, отдыхать, массаж от любимого получить.

По тому, как поспешно подрываются Тургенев и будущая Тургенева, я понимаю, что герой. Но если они думают, что я ради них стараюсь – зря.

Элькин взгляд теплеет. А это значит, что я почти прощён. Вот ради кого я сейчас подрабатываю спасателем. Ну, немножко и для Егора с Юлькой.

А то знаю я бабуленьку-красотуленьку: замучает, заездит, будет своими несуществующими титулами давить и наследством. Хотя и дураку понятно: раз притарахтела, значит отдаст своё наследство Егору. Просто крови попить – для неё святое.

– Тройня? – реакция на эту новость у всех одинаковая. Блин, я наслаждаюсь! Сам бы с радостью забабахал Эльке хотя бы двойню, чтобы всех порадовать и шокировать. – Маленькие Тургеневы?

Кому что, а курице – просо.

– Тургеневы, Тургеневы, – киваю многозначительно, – но могут и передумать, если будешь давить и наседать. Папа вон против, – сдал я отца с потрохами, поймал его укоризненный взгляд. Зато бабуля взяла в оборот новую цель: ей будет чем заняться, когда мы уйдём. Пилить отца – её любимейшее занятие.

– Нет-нет, – белозубо улыбается княгиня Ольга, – Егор, Юленька, отдыхайте. У нас ещё будет много времени и на разговоры, и на душевные посиделки. Вы ведь женитесь, правда?

– Чистейшая, – прикладывает руку к груди Егор, затем галантно целует бабуле ладонь и, приобняв Юльку, спешит на выход. Мы с Элькой уходим вслед.

– Погодите, – шипит мать в коридоре. – Я вам кое-что с собой упаковала. Десерт и прочее. Не спешите, она не погонится, раз отпустила.

– С бабушкой никогда ничего нельзя знать наперёд, – бормочет Егор и болезненно кривится, словно у него все зубы враз заболели, но терпеливо ждёт, пока мать не выносит нам «кое-что» в двух необъятных пакетах.

– Там слон? – интересуюсь я. Получаю тычок от Э-Лизы, укоризненный взгляд от мамы и сдавленный смех от будущей четы Тургеневых.

– Там вкусная еда! Не благодарите! – выпихивает мама нас за дверь, и я вижу, как она украдкой нас крестит. Вот же: умная, образованная женщина. Кто бы подумал, что она способна на такое?

Разборки и Элькин день рождения

Юля

– Я боюсь твою бабушку, – сказала, как только мы сели в его авто. За рулём – я. Егор выпил. Он настаивал, чтобы мы вызвали такси, но я только отмахнулась: обожаю водить машину. Моя «девочка» недавно из ремонта, но сейчас я в отпуске и никуда без своего Тургенева не выхожу, поэтому постаралась быть убедительной, клялась, что я классный водитель.

– Ничего не бойся, – уверенно говорит Егор. – Никому в обиду тебя не дам, можешь и не сомневаться. А бабуля – очень адекватная и нормальная женщина, просто у неё поворот на тургеневском наследстве. Порой мне кажется, что она мечтает его спихнуть и выдохнуть, зажить какой-нибудь сумасшедше-яркой жизнью, где ей не придётся нести корону, груз обязанностей, чему-то соответствовать. Она и без этого может позволить себе всё, но искусственные рамки ограничивают её фантазии.

Тургенева несёт. Он обычно не так разговорчив. Надо иногда устраивать ему расслабон с бокалом вина в руках. Очень уж он интересный и незнакомый.

Он ревниво следит, как я веду машину. Немного напряжён, потому что переживает. Не из-за железяки на колёсах, а из-за меня. И это… прекрасно! Чувства, которые я раньше никогда не испытывала. С Ильиным всё было по-другому.

Впрочем, долой Ильина и сравнения, потому что мой Тургенев – другой. В сердце моём будто новый мир поселился. Это и сладко, и страшно. Егор и так мой, а мне хочется его завоевать, привязать покрепче, чтобы раз и навсегда. И у меня, и у него.

– Юль, – говорит мой Тургенев, когда мы уже дома. Отнимает у меня расчёску из рук – я пытаюсь навести красоту, чтобы быть для него желанной.

Вид у Егора слишком серьёзный, и я немножко пугаюсь. Мало ли что он хочет сказать с таким лицом?

– Я хотел сделать это торжественно. На ужине с родителями. А потом подумал: не могу. Такой момент требует тишины и отсутствия свидетелей. Наверное, нужно было что-то эдакое придумать, но…

Я поправляю волосы, облизываю губы, зачем-то одёргиваю пеньюар.

– Выходи за меня замуж, Ефимова, – протягивает он бархатную коробочку. – Будь моей женой. Не потому что тройня. А… просто. Люблю тебя. Вот. Как-то так, наверное.

Заикается, путается, глотает слова. Но ничего дороже того, что я сейчас слышу, нет.

– Мы же сегодня заявление в ЗАГС подали, – улыбаюсь ему. – Не поздновато ли?

– Нет, – моргает Егор. – Это… другое. Важнее официоза, понимаешь?

– Да, – произношу твёрдо. – Да – понимаю. Да – выйду замуж. Да – надену кольцо. И не потому что тройня. Мне… сложно. Однажды я клялась никогда не любить. Но ты тот самый человек, ради которого легко стать клятвопреступницей.