рассмотрим, и коли будет возможность что-то выдать, так напишем вам. А вы же пока езжайте на войну и воюйте себе, не торопясь, сие дело весьма неспешное.

– И другого пути никакого нет?

– Конечно же есть, – снова заговорил господин Краугер, – для того вам надобно быть ко двору его величества и вытребовать сумму у имперского казначея. Думаю, так получится даже быстрее.

– А еще есть ловкие люди, что купят у вас эту бумагу, – сказал другой господин как бы между прочим. – Таких людей при желании найти можно.

– И сколько же эти ловкие люди дадут за мой вексель? – поинтересовался Волков, прекрасно понимая, что потери окажутся велики.

– А на какую сумму вексель? – уточнил господин.

– На две тысячи сто семьдесят семь талеров.

– Думаю, что монет двести пятьдесят, – отвечал господин.

Волков полагал, что потери будут, но не такие же!

– Двести пятьдесят монет? За вексель на две с лишним тысячи?

– Ну, – прикидывал господин, – ну, может, триста.

Волков посмотрел на этого господинчика исподлобья. Он буквально кожей почувствовал, что его обманывают, что человек со стороны никогда не получит денег по подобному векселю, а эти дельцы на векселях и зарабатывают себе на золотую посуду. Может даже, и вся эта затея с векселями – обман, в который он попал.

– Значит, господин штатгальтер, у вас нет денег, чтобы погасить этот вексель? – переспросил Волков таким тоном, что в комнате стало тихо.

– К сожалению, – отвечал штатгальтер без всякого сожаления в голосе. Он просто желал, чтобы этот полковник побыстрее убрался отсюда. – Может, после кампании, которую затевает император в южных землях, они появятся. Но пока, – он развел руками, – денег нет, и они даже не предвидятся.

– Ко двору его величества я не поеду, недосуг. И заявку вашему писарю писать не буду, – начал кавалер, пряча имперскую бумагу под колет. – Если я переживу войну, то поеду обратно и снова окажусь у вас в городе. И тогда снова поговорю с вами насчет погашения этого векселя.

Лицо штатгальтера скривилось в презрении, и он произнес весьма холодно:

– Как вам будет угодно. А пока я прошу вас, полковник, оставить меня: я обедаю.

Волков кивнул господам и покинул обеденную залу этого молодого имперского чиновника.

Глава 33

Ему бы забыть про вексель, вексель был сегодня делом десятым – разве денег ему не хватало? Хватало – и ему бы про войну сейчас думать, но та заносчивость, с которой говорил штатгальтер, задела Волкова. Сумма, предложенная его сотрапезниками, говорила, что считают они кавалера за дурака. Не хотелось ему верить, что его вот так запросто обманули, взяв военного товара у него за десятую долю стоимости. Тут любому стало бы обидно. И вспомнил он слова хитрого Наума Коэна, который еще в одну из первых встреч говорил рыцарю, что даст за этот вексель тысячу монет, а больше ему все равно никто не даст. Уверенность ловкого банкира в собственной правоте еще тогда не понравилась кавалеру. Поэтому к Коэну он и не поехал, а отправился к другим людям.

В доме Ренальди и Кальяри банкиры приняли Волкова с большим почетом. Сам Фабио Кальяри вышел к рыцарю, хотя ходил старик уже не без труда и с палкой. Вышли к нему и другие члены банкирского дома. Тут же был накрыт стол в зале, слуги стали носить закуски и вина самые разнообразные – от крепких до легких. Буженина в горчице с черносливом, прозрачная ветчина прошутто, копченые бараньи ребра с песто, горячая фокачча и к ней оливковое масло с черным перцем и солью в маленьких чашечках. Волков сразу вспомнил свою молодость, проведенную в южных землях, и эта еда, которую он давно не пробовал, и эти вина, которые давно не пил, ему очень нравились.

А за едой банкиры начали и разговор. Фабио Кальяри, даром что был стар, но ум все еще имел трезвый.

– Значит, едете на войну с мужичьем?

– Да, жид Коэн привез мне денег, много денег, и патент полковника. Если бы он привез только золото… А тут имперский патент, я не смог отказаться, – отвечал кавалер.

– Этот пройдоха знает, как найти путь к сердцу человека, – говорил с улыбкой Энцо Ренальди, седой, но еще бодрый муж, глава семьи Ренальди. – Но я хочу, чтобы вы, кавалер, знали, что среди того золота, что вы получили, есть и наши деньги.

– Ах вот как? – удивился Волков. – Значит, и вы тоже в этом деле участвуете?

– Все главные торговые дома Ланна и Фринланда, все главные дома Ребенрее, и Ульма, и Эберхоффа – все участвуют в этом деле, – сообщил Фабио Кальяри. – Императору сейчас не до того, вот и приходиться сие дело решать банкирам и купцам.

– И не только нам… Хамы взбунтовавшиеся отрезали нас от севера, – объяснял ситуацию Энцо Ренальди. – Дома севера тоже огорчены этим. Им нужен наш хлеб, ячмень, солод; нам нужно их серебро. А торговля по реке Эрзе и по реке Линау встала совсем, хоть телегами вези.

– Ну что ж, надеюсь, мы дело это исправим, – ответил Волков, беря вновь наполненный слугой стакан.

– Думаете, маршал фон Бок справится? – поинтересовался молодой Энрике Ренальди.

Волков немного помолчал; он не хотел выглядеть человеком, что возводит хулу на своего командира, и поэтому ответил как можно более нейтрально:

– Мало кто из тех полководцев, что мне знакомы, так же опытны, как маршал фон Бок.

Мог бы он, конечно, сказать, что маршала солдаты не любят, заслуженно считая его сквалыгой и человеком бесчестным, что оставлял людей своих без жалованья, но кавалер подумал, что лучше об этом банкирам не говорить. Скорее всего, они о том и сами знают. А если не знают, то и не надо им знать. Впрочем, что касается маршала, то он и вправду был одним из самых опытных людей в воинском ремесле.

– Мы очень рады, что пройдоха Коэн к сему делу привлек и вас, – заметил Энцо Ренальди. Он сделал многозначительную паузу. – Ходят слухи, что хамы побеждают, и происходит это не от великого мужества и крепости духа. Говорят, что ими руководит колдун.

Волков тоже о таком слыхал, но к подобной болтовне относился скептически: выдумки проигравших, солдатские байки. Он полагал, что умей колдуны да ведьмы солдат в бой водить, так с ними вообще никакого сладу не вышло бы. Но выражать свой скепсис вслух рыцарь не стал, предпочел слушать дальше.

– Говорят, у предводителя хамов, зовут его, кажется, Эйнц фон Эрлихенген, одна рука из железа, – рассказывал Энрике Ренальди. – Рука та так же ловка, как и человеческая из мяса и костей, а хватка