У Жизни брали мы Ее тепло и отдавали друг другу: так колесовечности перестало быть орудием казни, а потому не стало жертвы, но сталаЖизнь.

Зар говорит, что я долго был в забытьи:

— Ты лежал тихо, с закрытыми глазами, как спящий, хотяи не спал, ибо слышал я голос твоего сердца, и пело оно обо мне.

Сколько прочел я книг о душе! Сколько замечательных слов оней сказано! Сколько песен страстных исполнено в ее честь! Но не оттого липишут, не оттого ли говорят, не оттого ли поют, что ищут? А коли ищут, то неоттого ли, что не имеют?

Душа — слово о времени и пространстве, слово о несуществующем.Страшащийся, метущийся в бесконечности иллюзорных координат своих ищет себеопоры, но нет в пустоте опоры, ибо она пуста. Нет опоры этой, но только имя ее,только отраженный звук, только эхо печали; это имя — душа.

Неспособный с Другим быть, боящийся и Другого не знающиймучится одиночеством. Что же делать ему, как не создать себе собеседника —фантазийный образ души собственной? Он подобен ребенку маленькому, что мечтаето питомце домашнем, в котором жаждет найти себе друга. Сколь же иллюзорен путьэтот!

Одинокие говорят о душе, и говорят они страстно, чтобыстрастностью своей отринуть сомнения, ибо они гложут их, ибо одиноки в себеговорящие о душе! Мир заставляют они кружиться вокруг этого мифа, вокруг идоласвоего, вокруг души!

Убежденность слепа, а убежденный — безумен. Убежденность —только способ заставить сомнение замолчать. Но стоит ли вообще давать поводсомнению? Не лучше ли просто лишить его места? Надо ли придумывать миф, чтобыжизнь свою положить на его защиту? Как же не любят Жизнь те, что говорят одуше!

Почему же так стремятся глашатаи души приписать ей самоелучшее — нежность и силу, жизнь и мудрость? Не от того ли, что чувствуют себяобделенными лучшим? Идолу своему отдали они все, что имели и могли иметь, апотому всё потеряли! Воистину, нет на земле бездушных более, чем те, чтоговорят о душе, ибо они говорят вместо того, чтобы делать!

Радуйтесь же, безумные, ваш идол опух и оплыл от подношенийи несметных даров ваших! Всё вы отдали ему на откуп, всё перепоручили вы егомертвому телу. Думали вы, что распорядится он вложениями вашими, а он жуликомоказался и шарлатаном!

Сами не хотели вы делать, ибо страшно было вам быть,возложили вы труд этот на душу вашу, а ее нет, и потому вложения ваши сгорели,как сухой хворост! Вот что значит геенна огненная, нищие духом! Странно ли, чтовы не согрелись?

Страх за свое, за добродетельность вашу и целомудрие лишилвас открытости, лишил счастья вас быть с Другим. Выбрали вы с душой быть вашей,ей присягнули, солдаты безумия!

Но разве же не стала эта присяга предательством? Разве неотступились вы от самих Себя? Страх за свое лишил вас самих Себя, но дал вамдушу — пустоту выменяли вы на Свет, ибо в пустоте только обитель страха вашего!

О, как же смешны мне теперь разговоры о бессмертии душивашей, как же смешны они мне! Да, бессмертна пустота, бессмертна, ибо никогдане жила она вовсе!

Ныне отрекаюсь я от бессмертия, и секундой его не дорожу я,ибо если не было мне Жизни, то даром далось мне и такое бессмертие!

И если спросят меня: «Хочешь ли ты хоть единственный мигВстречи твоей с Другим обменять на бесконечность бессмертия?», то, какие быстрахи ни одолевали меня, я скажу: «Нет!»

И не потому скажу я так, что дорога мне синица, а потому,что не люблю я журавлей дохлых, пусть даже и гвоздями прибитых к небу!

Не нужны мне представители для переговоров с Другим, ибо сНим не веду я переговоров. Сам я с Ним буду, а душу разглагольствующую своюотправлю я в царствие небесное — пусть там прохлаждается, пусть там остынет,пусть там и замерзнет!

Сам, не через кого-то и не с помощью, хочу я брать и давать,сам хочу быть. Ибо знаю я лишь одно, но знаю точно: дана мне одна жизнь, и небудет Жизнью она, если отрекусь я в страхе своем от Другого или убоюсьинаковости его!

Не могу я даже думать о смерти, но не потому, что боюсь оней думать, а потому, что не знаю ее. Но жизнь, Жизнь — я знаю и хочу знать! ИЕю я хочу быть, Ее ощущать!

Не по мне томление душ, не по мне их страдания. Я живу, иживу я сейчас! Я перехожу в будущее, я Танцую, касаясь стопами своими теплоготела Ее! Я Танцую под Пение Другого. Он Поет песнь моей жизни, он моя Жизнь!

Пусть скажут мне, что я разрушитель, пусть скажут мне, чтодавлю я виноградные гроздья! Пусть! Я не страшусь, ибо я знаю это, и нет дляменя в словах этих ни укора, ни откровения.

Пусть будет вино! Да, я винодел! Жизнь благодатная дала мнесочные виноградные грозди, и я не стану дожидаться, как тощий святоша, покасгниют спелые темно-золотистые ягоды, и сушить их я тоже не буду!

Да, я Танцую на плодах своей жизни, вино свое я давлю дляДругого, с Ним буду я пить бархатистый напиток, но не на поминках жизни своей,но за Ее здравие! Мы будем пить вино Ее жадно, Мы будем пить Ее весело, ибо Мы— Она!

Пусть же Поет Другой песнь свою для меня, а я буду Танцеватьв благоухании Песни его, увитый лозой, на виноградных гроздьях; ибо нет межДвух ни того, кто дает, ни того, кто берет, а есть лишь Они друг для друга! Мыбудем пить вино Жизни, так будем благодарить Мы Ее, так будет Она созидаться!

Столько времени я убегал от Тебя, о Жизнь! Так стремился я квысшему, так ковал узы свои, так стремился я к лучшему и так прокалывал глазасвои золотою иглою!

Сколько пестовал я свое, сколько строил, как гордился ятрудами своими! И в возвышении этом падал! Я отрицал Тебя, о Жизнь, я отводилобъятия Твои, я не был Тобою доволен.

Но не Ты, а я сам уничтожен был своим отрицанием! Не Ты, ноя был в себе одинок, на деле не Тобой, но собою был я недоволен. Так платим мыза наши ошибки, ибо каждый платит, и платит он сам за себя!

Сколько же было во мне тщеславия, сколько безумия! Но ныне,когда смотрю я стыдливо в глаза Твои нежные, о Жизнь, то вижу я, что нет в нихобиды, нет назидания, ибо Ты щедра!

И сколько б ни старался я, обезумевший, самого Себяуничтожить, Ты всегда была рядом, и терпеливо ожидала Ты моего пробуждения!Ныне же очнулся гонитель Твой от своего забытья!

И лишь теперь вижу я, что был я слепцом, ибо стал теперьвидеть. И с ужасом думаю я теперь, что мог не успеть! Вот он, единственныйстрах, что остался теперь у меня, и этого страха не хочу я лишаться — пусть онбудет напоминанием мне, пусть будет он мне порукой!

Многие дороги исходили ноги мои, многие ботинки моиистоптались на дорогах тех, пусть же и мозоли на стопах моих будут напоминаниеммне! Не хочу их скрывать и залечивать!