— Если вы не относите себя к категории «осмотрительно выбираемых», — буркнул он ей в спину, — то просто не знаете, какое действие оказываете на лиц противоположного пола.

Она обернулась, выставила руку и указала на палец с кольцом.

— Ошибаетесь, я это очень хорошо знаю, — сказала она и, пятясь, удалилась с поля боя.

А он так и остался стоять, понурившись и осознавая, как только что отличился. Тоже мне, сыщик называется! Он сам удивлялся, как мог упустить из виду такую простую вещь.

Потом Карлу позвонили из приюта «Годхавн» и сообщили, что вышедший на пенсию воспитатель Йон Расмуссен появился на связи и завтра собирается в Копенгаген навестить сестру. Просил передать, что всегда мечтал побывать в полицейской префектуре, поэтому с удовольствием нанесет Карлу визит между десятью и половиной одиннадцатого, если это его устроит. Карл не может ему позвонить, так как этого не позволяют их правила, но может сообщить в приют, если что-то помешает их встрече.

Только положив трубку, Карл вернулся к действительности. После осечки с Моной Ибсен у него в мозгу отключилась связь между двумя полушариями, и сейчас он только начинал собирать все воедино. Итак, к нему должен зайти воспитатель из «Годхавна», уезжавший на Гран-Канарию. Наверное, лучше все-таки сначала получить от старика подтверждение, что он знал мальчика по прозвищу Атомос, прежде чем вести гостя на экскурсию по полицейской префектуре. А вообще все паршиво!

Карл вдохнул поглубже и попробовал выбросить из головы мысли о Моне Ибсен и ее кошачьих глазах. В деле Люнггор набралось множество разрозненных нитей, которые требовалось связать между собой, так что надо скорей приниматься за работу, пока его не начала терзать жалость к самому себе.

Одной из первоочередных задач было показать домработнице Хелле Андерсен в Стевнсе фотографии, которые он привез из дома Денниса Кнудсена. Вдруг ее тоже удастся залучить в префектуру, прельстив экскурсией, которую проводит вице-комиссар криминальной полиции? Только бы снова не отправляться за речку Трюггевельде!

Он позвонил домработнице по домашнему телефону и попал на супруга, который утверждал, что сидит на больничном с ужасной болью в спине, хотя голос его при этом звучал очень бодро. Он так сказал «Привет, Карл!», словно они вместе жили в бойскаутском лагере и ели кашу из одного котла.

Разговор с ним был все равно что встреча с незамужней тетушкой. Как же, как же! Он бы с удовольствием позвал Хелле, кабы она была дома. Да вот беда, она, как всегда, с утра носится по клиентам и вернется только… Ой, надо же! Вон ее машина как раз подъезжает к дому! Ну да, она наконец-то, слава богу, обзавелась новой машиной. Сразу слышно разницу между двигателем в один и три и в один и шесть. По телевизору все правильно сказали, эти «сузуки» действительно всегда оправдывают ожидания автолюбителя. «А ведь здорово бы, понимаешь, если бы можно было продать старый „опель“ за хорошую цену», — продолжал лопотать старый трепач, между тем как на заднем плане уже послышался голос его жены, громко возвещавшей о своем прибытии: «Привет! О-о-оле-е-е! Ты дома? Уже сложил поленницу?»

Повезло Оле, что этого вопроса не слышит никто из социальной службы!

Кое-как отдышавшись и подойдя к телефону, Хелле Андерсен отвечала очень любезно. Карл поблагодарил ее за то, что она третьего дня была так предупредительна в разговоре с Ассадом, а затем спросил, может ли она принять по электронной почте отсканированные фотографии.

— Сейчас? — спросила она, видимо собираясь объяснить, почему это не совсем кстати: — Я тут как раз принесла пиццу. Оле любит пиццу с салатом, а она становится несимпатичной, когда зелень совсем расплывется и потонет в сырной массе.

Через двадцать минут она перезвонила, судя по голосу, дожевывая последний кусок.

— У вас уже открыта электронная почта?

— Да, — подтвердила Хелле. Она обнаружила там три новых файла.

— Откройте первый. Что вы там видите?

— Это он, тот самый Даниэль Хейл, которого мне недавно показывал на снимках твой помощник. Раньше я его никогда не видала.

— Теперь второй. Ну, что вы скажете про этого?

— Кто это такой?

— Это я у вас и спрашиваю. Его зовут Деннис Кнудсен. Вы видели его раньше? Тогда он был на несколько лет старше, чем на фотографии.

— Уж точно не в этой дурацкой шапчонке! — Ее, кажется, фотография рассмешила. — Нет, я раньше его не видела, могу сказать с уверенностью. Он похож на моего двоюродного брата Горма, только Горм вдвое толще.

Должно быть, это у них семейное.

— Ну а как насчет третьего снимка? Мерета на дворе Кристиансборга говорит с каким-то человеком. Он, правда, заснят сзади, но, может быть, вам это что-то напоминает? Одежда, волосы, осанка, рост, телосложение — что-нибудь такое?

Последовала небольшая пауза. Это обнадеживало.

— Ну, не знаю. Он же тут, как вы говорите, спиной повернулся. Но вроде я его все-таки видела. Вот только где?

— Вообще-то это вы мне должны сказать.

«Ну, давай же, Хелле, — поторапливал Карл мысленно. — Так ли уж много наберется эпизодов, с которыми это можно связать?»

— Я понимаю, вы имеете в виду мужчину, который приходил передать письмо. Я хорошо разглядела его сзади, но тогда он был совсем по-другому одет, и все не так просто. Многое совпадает, вот только я не совсем уверена.

— Тогда лучше не говори ничего, душенька, — подал голос как бы страдающий болью в спине любитель пиццы.

Ну как тут удержаться — поневоле вздохнешь!

— О'кей, — произнес Карл. — Осталась еще одна фотография, которую я хочу вам послать.

Он нажал на кнопку мыши.

— Я ее вижу, — послышалось через десять секунд из трубки.

— Скажите, что вы видите.

— Фотографию мужчины. По-моему, этот тот же человек, что на втором снимке. Деннис Кнудсен. Так ведь, кажется, его звали? Тут он еще мальчик, но его всегда узнаешь по странному выражению лица. Надо же, какие забавные щечки! Мальчишкой он ездил на карте, это точно. Смешно, но мой двоюродный брат Горм тоже занимался картингом.

«Вероятно, до того, как набрал пятьсот килограммов», — так и хотелось вставить Карлу.

— Посмотрите, пожалуйста, на другого мальчика, который стоит позади Денниса Кнудсена. Он вам никого не напоминает?

На другом конце воцарилось молчание. Даже симулянт с якобы больной спиной не открывал рта. Карл не торопил женщину. Говорят, терпение — главная добродетель сыщика. Вот и докажи это на деле!

— Даже как-то жутковато, — заговорила наконец Хелле Андерсен упавшим голосом. — Это же он! Я просто уверена, что это он.

— Тот, кто приходил в дом и передал письмо?

— Да.

Снова последовало молчание, как будто она сейчас пыталась представить себе, как изменился этот мальчик под разрушительным воздействием времени.