– Сколько тебе лет?

– Ты все время про это спрашиваешь. Четырнадцать.

– Хороший возраст.

– И это ты всегда говоришь.

Может быть, Мэри стоило бы снабжать все вещи ярлычками – сливочное масло, холодильник, столы, стулья. Это могло бы помочь. Интересно, этот ребенок не стал бы возражать против бирочки с его именем?

Мальчик снова принялся тыкать пальцами в свое устройство.

– Кейти говорит: если я тебя потеряю, она мне ни за что этого не простит, а я послал ее подальше.

Кто, с кем? Кто за кем присматривает?

– Ты не мог бы оказать мне услугу? – проговорила Мэри. – Скажи мне, чтобы я шла домой, если я потеряюсь.

Мальчик нахмурил брови:

– Ты в порядке? Ты не заболела?

Заболела? Может быть. Потому что каждая мысль ускользала от нее. А голова была битком набита воспоминаниями без всякого порядка. Вот почему, к примеру, прямо сейчас ей вспомнилась Пэт? Сестра наклонилась к ней и сказала: «Люди постоянно здесь тонут. Не знаю, сколько раз тебе повторять, что можно только шлепать ногами по воде вот тут, у самого берега».

А потом – Мэри-ребенок. В красном купальнике и панамке.

А потом тот день на пляже, когда Пэт на миг отвернулась. На берегу, известном своими внезапными приливами и коварным зыбучим песком.

А было так тихо, так мирно. Мэри лежала на спине в воде и смотрела, как плывут в небе облака. Ей казалось, что она сто лет вот так плывет. Она была русалкой, дельфином, тонущей принцессой. И испугалась (но совсем немного) только тогда, когда на скалу села стая чаек, чтобы смотреть на нее. В этот момент она поняла, что ее лицо – под водой.

А потом Пэт завернула ее в одеяло и держала на руках. Мэри была так потрясена тем, что она жива, что не могла вымолвить ни слова. Она нашла уютное местечко на сгибе локтя старшей сестры и уткнулась туда лицом.

«Ты чуть не погибла, – прошептала Пэт. – Больше я не буду так беспечна».

Но нет, она не исполнила этого обещания.

Говорят, если пролежишь пять дней в воде, начнешь таять, растворяться. Если кто-нибудь схватит тебя за мертвую руку и попытается вытащить, то рука оторвется. Глаза раздуются, как у рыбы, а волосы превратятся в водоросли. Ты соленый и разбухший, и воды в тебе больше, чем земли и воздуха. Ты намокаешь, как губка. Становишься тяжелее, чем был при жизни. Водой пропитаны твои кости, твоя голова наполнена морским рассолом, как маринованный огурец. Тебя волокут по берегу, и вода вытекает из всех отверстий твоего тела.

Мэри и еще несколько человек сидят в гостиной. Пэт лежит в гробу. Соседка Джин говорит:

– Он без нее пропадет.

И все смотрят на отца Мэри. Он до сих пор не сказал Мэри ни слова. Он так крепко держит за руку Кэролайн, словно она – спасательный круг.

Пэт умела готовить десерт из кукурузной муки и маргарина и заварной крем из концентрата «Creamola»[26]. Она могла разводить костер и поддерживать порядок в кладовке, знала, как испечь булочку из пинты прокисшего молока.

Как же все они справятся без нее?

Ночью Мэри лежит в постели и слушает дыхание Кэролайн. Потом садится на кровати и смотрит на нее. «Ты – мой ребенок, – думает она. – У тебя милое, печальное лицо, а я – твоя мама. Мы скоро вернемся в Лондон, и все будет хорошо».

После похорон, у церкви, Джин утирает платочком слезы.

– Она была чудесной соседкой. Всегда такая аккуратная и домовитая.

– Она вправду была достойна восхищения, – соглашается викарий. – Женщина, прожившая жертвенную жизнь, ставившая нужды других выше собственных. А эта молодая дама особенно в большом долгу перед ней.

Мэри перед ней в долгу? Неужели?

О да! Во всем виновата младшая сестра. Непосильная ноша легла на плечи Пэт, когда умерла их мать. Неужели она не заслужила того, чтобы хоть немного пожить для себя? Нервы не выдержали, это все понимали. Во всем виновата Мэри – эгоистка и к тому же полная противоположность Пэт. Мэри, которую Пэт так сильно любила.

А в последние годы Мэри была виновата в том, что слишком редко приезжала и жила слишком далеко, никогда не звонила по телефону, хотя именно для этого сестра хлопотала, чтобы в их доме поставили телефон (и это стоило бешеных денег, между прочим).

«Все было не так! – хочется прокричать Мэри. – Пэт обманула меня. Она украла моего ребенка и не позволяла мне видеться с дочкой! А я все время позволяла им жить вместе!»

Может быть, именно поэтому ей так непросто оторвать девочку от деда. Они держатся друг за друга. Девчушка то прикасается к его пальцам, передавая ему салфетки за кухонным столом, то обнимает за плечи, когда они смотрят по телевизору его любимые программы.

В канун Рождества его старые усталые глаза загораются только тогда, когда она рядом с ним. Кэролайн читает ему вслух, а Мэри такое сроду в голову не приходило. Кэролайн умеет разводить огонь в камине, набивать табаком трубку деда. Когда он говорит, что не хочет никакого праздника, никаких подарков и особенного обеда, девочка соглашается, и Рождество они проводят, прижавшись друг к другу, рассматривая фотографии Пэт и говоря о том, какая она была чудесная и необыкновенная. А Мэри в это время думает только об одном: «Как она посмела? Как посмела украсть мою дочь и разбить ей сердце? Как посмела умереть?».

В первое время Мэри живет в комнате Кэролайн, как будто они в кемпинге и сейчас рождественские каникулы, а после наступления Нового года Кэролайн должна уехать.

Но нет, Кэролайн продолжает жить, как жила раньше: идет в школу, как только начинаются занятия, делает уроки, пьет чай, смотрит телевизор, снова делает уроки, пьет кружку «Хорликса»[27], целует деда, который только что вернулся с прогулки. Он столько времени гуляет, что стоило бы купить ему треклятую собаку или отправить в поход вокруг всей Англии.

– Так ты остаешься здесь? – как-то раз вечером спрашивает Кэролайн у Мэри.

– Да, – отвечает та. – Если я тебе мешаю, то могу перебраться в свободную комнату, но не дальше. Я твоя мать, не так ли?

Но ее заявления о материнстве не радуют дочь. А попытки Мэри заняться домашним хозяйством злят девочку еще больше. Она ходит по дому и ворчит, когда женщина путает чашки, или не закрывает крышкой жестянку с чаем, или оставляет в сахарнице мокрую чайную ложку, или проливает воду на ковер и трет это место ногой, вместо того чтобы взять старую газету или тряпку. В тот день, когда Мэри видит, что Кэролайн моет пол в кухне тряпками, привязанными к шлепанцам, она понимает, что опоздала. Эта девочка принадлежит Пэт. И чувство вины будет удерживать ее здесь.