Во время представления, которое устроил мой отец, девчонки тоже подползли ближе и теперь лежат рядом со мной у самого края леса.

– Какого черта он делает? – шипит Элла.

Папа стравливает этих двух мужчин, но не понятно, для чего. Я хочу, чтобы они оба страдали. Где такой вариант? Почему нет третьей сумки?

Время замедляется. Двое подонков обдумывают свои перспективы. Я считаю свой пульс, пока тикают секунды. Элла лежит не шелохнувшись. Мне кажется, она даже не дышит. Харт держится за мое плечо. Это и правда все больше напоминает дешевый вестерн. Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Это какое-то безумие, дешевый фарс. Я даже жду, что на заднем плане вот-вот заиграет банджо.

Мистер Райт откашливается.

– Я возьму деньги.

– Черта с два ты их возьмешь! – Стив еще глубже засовывает руку в карман и вытаскивает пистолет.

Кто-то из девчонок ахает. Я прижимаю их головы к земле, но уже слишком поздно. Трое мужчин поворачиваются в нашу сторону.

– Черт побери, Каллум! Что ты наделал? – рычит Стив. Он поднимает оружие, и я выскакиваю из своего укрытия.

Пробирающий до костей страх гонит меня вперед. Стив забрал мою маму, но моего отца он не получит!

Хартли

Я слышу лишь эхо выстрела, раскатившееся по парку. Не вижу, как падает мой папа, потому что не отрываясь смотрю на Истона, несущегося к своему отцу. Я не понимаю, что прозвучавший изумленный вскрик принадлежит папе, а не Исту, Каллуму или Элле, чье пронзительное «Мистер Райт!» вырывает меня из моего транса.

– Папа… – Я спотыкаясь бегу к нему.

Он неподвижно лежит на земле, зажав в руке сумку с деньгами.

– Папа.

Я падаю на колени рядом с его телом и выдыхаю с облегчением. Он еще дышит: грудь поднимается и опускается. Но по выражению лица нетрудно понять, что ему очень больно, и я вижу кровь вокруг рта. Я не хотела этого. Даже представить себе не могла, что все так обернется. Мне нужны были лишь доказательства. Думала, что все закончится газетными статьями, судебными процессами и публичной оглаской. Но никак не подозревала, что нам придется столкнуться с оружием, насилием и кровью. Я натягиваю рукав, чтобы вытереть кровь.

– Все будет хорошо, – шепчу я, роясь в кармане его пальто в поисках телефона. Кровь выливается из него с каждым мучительным вздохом прямо на мои пальцы. – Я вызову «скорую». Они спасут тебя.

Его рука с удивительной силой обхватывает мое запястье, впиваясь ногтями в шрам.

– Это из-за тебя меня убили, – словно выплевывает он.

У меня сердце ёкает.

– Ты не можешь так думать. – Я освобождаюсь из его хватки и прижимаю руку к ране.

Папа стонет от боли.

– Если бы ты держала рот на замке… меня бы здесь не было. Надо было сломать… не только твое запястье… Надо было посильнее толкнуть тебя там, в больнице.

– Толкнуть меня? – Он говорит про ту ночь, когда я упала и ударилась головой? Меня вдруг начинает тошнить.

Его хриплый смех обрывается кашлем.

– Ты споткнулась… не без моей помощи.

Слезы жгут глаза. О боже! Я потеряла память из-за своего отца? Он сделал это со мной?

– Я никогда не хотел детей… Ни одну из вас… ни одну… – с трудом дыша, повторяет папа. – Какая же ноша, все вы трое! Никчемные транжиры.

Он, не переставая стонать от боли, перекатывается на живот, ползет к сумке и прижимает ее к себе.

– Не двигайся, – приказываю я, придя в себя, и карабкаюсь вслед за ним. Отец слишком слаб, чтобы оттолкнуть меня.

Я переворачиваю его обратно на спину и кричу:

– Помогите! Мой папа ранен. Помогите!

– Не… нужно… помощи. – Отец пытается убрать мою руку со своей груди, на которой из крошечного отверстия, словно маленький фонтан, сочится кровь. – Оставь меня умирать… бесполезное… дитя.

– Отойди, Харт, – сильные руки берут меня за плечи. – Папа вызвал скорую. Они должны вот-вот приехать.

– Он ранен, Истон! Мой папа ранен! – Но ему уже не больно. Его глаза смотрят в небо, грудь больше не двигается.

Истон прижимает меня лицом к своему плечу, чтобы я больше не видела своего мертвого отца.

– Знаю. Мне очень жаль.

Я держусь за Иста, вспоминая папины ужасные признания. Как бы мне хотелось потерять память сегодня! Ребенок не должен слышать, как родитель желает ему смерти, как признается, что если бы мог повернуть время вспять, то причинил бы ему еще большую боль. По моим щекам струятся горячие слезы. Он получил, что хотел. Его слова, его признания, его отречение разрывают меня на части.

– Все будет хорошо, – шепчет Истон.

Но холодный лязг патрона говорит об обратном.

– Истон, мой мальчик, подойди сюда, к своей семье.

Мы оборачиваемся и видим, что черное дуло пистолета Стива направлено на нас.

– Что ты делаешь? – рычит Истон, сразу же загородив меня собой.

– Мы сейчас решим все сами, между собой. Ты, я, твой отец, Элла. Я бы никогда не обидел тебя, Элла. Ты же знаешь это, правда? Ты моя дочь. Мне просто нужно было припугнуть Дину, а ты оказалась не в том месте не в то время.

– Твой пистолет был направлен на меня, точно так же, как сейчас на Истона! – восклицает Элла.

– Нет. Он направлен на мисс Райт. Я бы никогда не причинил боль ни Истону, ни тебе. Каллум знает об этом, правда, мой друг?

– Стив! – кричит Каллум. – Остановись.

Стив отвечает что-то тихо и неразборчиво. А может, я не могу вообще ничего расслышать, потому что объята паническим страхом.

– Чтобы добраться до нее, тебе придется сначала пристрелить меня, – встав в полный рост, Истон разводит руки в стороны.

– Нет, хватит! – огрызаюсь я. Хватит с меня крови и безрассудной храбрости. Я уже выплакала все свои слезы и больше не вынесу ни секунды этой драмы. – Перестаньте! Мистер Ройал, остановите это, – умоляю я отца Иста.

Каллум переходит к действиям и бросается на Стива, которого по инерции заносит в сторону. Я никогда не узнаю, специально ли он нажал на курок или это просто была защитная реакция, но пуля вылетает.

– Папа! – кричит Ист.

– Каллум! – плачет Элла.

Я просто кричу от ужаса.

Потому что это не тело Каллума дергается, когда пуля попадает в цель. Не Каллум пятится назад с удивленным выражением лица. Не Каллум падает на землю, прижимая руку к боку.

Это не Каллум.

Это Истон.

Мы с Эллой бросаемся к нему, но Каллум первым подхватывает сына.