Я глубоко вздохнула и отправила Генри сообщение с просьбой выйти ко мне на причал.

Он улыбался, шагая мне навстречу. Я хотела отвернуться, но заставила себя не отводить взгляда, чтобы сохранить в памяти его образ. Вероятно, таким счастливым я видела его в последний раз.

– Привет, – Генри подошел ко мне и протянул руку, ожидая, что я сделаю то же. Но я сцепила руки за спиной и сделала крошечный шажок назад, думая о причинах, вынудивших меня к этому. Улыбка Генри исчезла, он выглядел растерянным.

– Все хорошо?

– Мне кажется, мы должны прекратить все это, – выпалила я и подумала, что вот так же когда-то предлагала ему стать друзьями. Мне показалось, что Генри меня не понял, и я добавила:

– Нам надо прекратить наши отношения.

Генри некоторое время смотрел на меня, потом на другой берег озера и снова на меня. И я не смогла не заметить боли в его взгляде, которой не было еще несколько секунд назад.

– Почему? – кротко спросил он. Он не требовал ответа, хотя и имел на это право. – Что происходит, Тей?

Я знала, что, если совру, он сразу это поймет. Кроме того, Генри заслуживал честного ответа.

– Просто, – начала я, сделав глубокий вдох, – сейчас я должна проводить время в кругу семьи. И было бы несправедливо просить тебя оставаться со мной, потому что мне предстоит через многое пройти.

– Считаешь, я должен уйти? – спросил Генри, и в его вопросе послышались растерянность и обида. – Таков твой план?

– Я просто хотела, чтобы ты… – начала я.

– Тейлор, – Генри сделал шаг ко мне. Вдруг он оказался совсем рядом, так близко, что я могла бы поцеловать его, ведь сейчас мне именно этого и хотелось. – Не думай обо мне. Я серьезно.

Я заставила себя отступить, хоть это было трудно, почти невозможно.

– Я сейчас просто не могу быть с тобой, – прошептала я, – и ни с кем другим, – чтобы он не подумал, что я вдруг влюбилась с Лиланда. – Мне кажется, так будет лучше.

– Хорошо. – Генри внимательно посмотрел на меня. – Но мы можем по-прежнему оставаться друзьями, ведь так?

Я тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой, потому что знала – если он останется в моей жизни, мы не сможем быть просто друзьями.

– Нет, – прошептала я.

Генри изменился в лице – впервые с начала разговора он рассердился.

– С Люси тоже не будешь общаться? – спросил он.

Я только посмотрела на доски настила.

– Не понимаю, – продолжал он, на этот раз уже более спокойно, – почему ты отгораживаешься именно от меня.

Я понятия не имела, что на это ответить, как сказать ему правду: что я влюбляюсь в него, что вот-вот потеряю любимого человека, что чем ближе мы становимся, тем труднее мне будет потерять его.

– Извини, – прошептала я, – но ты не понимаешь, что это такое, и…

– Понимаю, – возразил он, вынудив меня взглянуть на себя. – У нас мама ушла и…

– Но она жива, – сказала я. – Если бы ты захотел, то мог бы поговорить с ней, найти ее. Просто не хочешь, потому и не ищешь. – Генри сделал шаг назад, как если бы я дала ему пощечину. – Извини, – произнесла я, зная, что зашла слишком далеко.

Генри глубоко вздохнул и снова посмотрел на меня.

– Я хочу быть с тобой для твоей же пользы, – тихо сказал он с болью в голосе. – Я не понимаю, что изменилось.

Вдруг мне захотелось рассказать ему о больнице, о дедушке, обо всем этом, и сделать то единственное, что имело смысл, тогда как все остальное вокруг рассыпалось на части, – обнять его. Но мне казалось, что если я сейчас уступлю, то осенью причиню ему и себе еще бóльшую боль, чем сейчас.

– Я не могу объяснить, – холодно сказала я, стараясь оттолкнуть его этим так, чтобы он наконец понял и ушел. – Извини.

Генри посмотрел на меня, и в его взгляде я увидела всю боль, которую ему причинила. Он кивнул и стал держаться со мной так же, как в начале лета – холодно и отстраненно.

– Раз ты этого хочешь… – подытожил он.

Я кивнула и впилась ногтями в ладонь, чтобы не передумать. Он снова посмотрел на меня, отвернулся и, засунув руки в карманы, пошел прочь.

Я смотрела ему вслед. По щеке покатилась одна слеза, потом другая, но я не утирала их. Убедившись, что он вошел в дом, я пошла по причалу, стараясь не смотреть на надпись «ГЕНРИ + ТЕЙЛОР НАВЕКИ». Это снова было неправдой.

Семь лет назад

Я окончательно заблудилась и вышла на место, где уже проходила. Вокруг меня стеной стояли деревья, и все они казались одинаковыми. Никаких следов тропинки, по которой я вошла в лес, больше не было. Кроны деревьев заслоняли небо, и под ними было гораздо темнее, чем я ожидала. Сердце гулко стучало, я заставила себя закрыть глаза и глубоко вздохнуть, как делал папа перед выступлением в суде. Так же он вздохнул, увидев машину, на которой мама врезалась в неизвестно откуда взявшееся дерево.

Когда я открыла глаза, ничего не изменилось, разве что стало немного темней. Я по-прежнему не знала, куда идти. Вообще-то я не собиралась в лес, но очень рассердилась на Уоррена, потому что он не хотел принимать меня в свою дурацкую игру. Я сказала об этом маме, которая помогала Джелси надеть новые пуанты, и мама ответила, что у нее сейчас нет времени со мной разбираться. Тогда я решила поехать на велосипеде на озеро и поискать Люси. Но чем больше я думала о том, как все ко мне несправедливы, тем сильнее на всех обижалась и наконец убедила себя в том, что хочу побыть одна.

Сначала в лесу меня занимало все – огромный муравейник, который я обязательно показала бы Уоррену, если бы мы пошли вместе, папоротники и пышный мох, росший у корней деревьев. Потом я остановилась, осмотрелась и решила, что понятия не имею, где нахожусь. Однако была надежда, что я не могла уйти далеко, поэтому и направилась туда, где, как мне казалось, должна быть тропинка, ведущая к нашему дому, но тропинки там не оказалось и повсюду был сплошной лес. Тогда я пошла в другом направлении, но и это не помогло – я только сильнее запуталась. Темнело. Я старалась глубоко дышать, но легче не стало, и меня охватила паника. В Лейк-Финиксе мне предоставлялась полная свобода, и весь день до ужина я могла пропадать где угодно. И хотя мама очень волновалась, когда я поступала так, я все равно могла отправиться к Люси на ужин и не позвонить домой, так что мое исчезновение будет замечено только через несколько часов, когда станет совсем темно. А в нашем лесу водились медведи. На глаза наворачивались слезы, и я моргала, чтобы избавиться от них. Я уверяла себя, что могу найти дорогу домой и для этого надо только собраться и не паниковать.

За спиной у меня хрустнула ветка. Я вздрогнула, сердце аж подпрыгнуло. Я обернулась, надеясь, что это белка, а еще лучше бабочка – лишь бы не медведь. Передо мной стоял мальчик примерно моего возраста с каштановыми взъерошенными волосами. Он был худ, коленки расцарапаны.