Я снова кивнула, просто чтобы что-то сделать. Я не могла поверить, что всего двадцать минут назад ела глазурь и обнималась с Генри.

– Я позвоню, – пообещала я, стараясь казаться максимально собранной и уверенной в себе, хотя на самом деле все было как раз наоборот.

– Хорошо. – Мама на секунду положила руку мне на плечо и пошла наверх за отцом.

Через пятнадцать минут, поддерживая отца с двух сторон, мы помогли ему спуститься по лестнице и усадили на заднее сиденье машины. Он поразительно изменился за сегодняшний день – кожа на лице стала сероватой, на лбу выступили капли пота, глаза были крепко закрыты. Я не могла вспомнить, чтобы он когда-нибудь жаловался, и ни разу не видела его плачущим, но сейчас отец тихо стонал и по его лицу было понятно, какую нестерпимую боль он испытывает. Это пугало меня так, как ничто и никогда раньше.

Увидев, что отец собирается уезжать, Мерфи стремглав выбежал из дома на подъездную дорожку и запрыгнул в машину. Я потянулась было к нему, но он увернулся и улегся за водительским сиденьем.

– Тейлор, забери собаку, – попросила мама, ставя на переднее пассажирское сиденье большую сумку. Я хотела спросить, что в ней, но поняла, что это, вероятно, одежда на случай если маме или отцу придется остаться в больнице.

Я попыталась взять Мерфи, но он не давался мне в руки, желая ехать с отцом.

– Ну хватит уже, – резко сказала я, схватила пса и захлопнула дверь машины.

– Будут новости – я позвоню, – пообещала мама, садясь за руль.

– Хорошо, – ответила я, крепко держа вырывавшегося пса. – Я буду здесь. – Я заставила себя улыбнуться и помахала рукой, хотя никто этого не увидел: мама сосредоточенно смотрела на подъездную дорожку, сдавая задним ходом, а отец сидел с закрытыми глазами.

Машина исчезла из виду, и Мерфи у меня на руках немного успокоился. Я погладила пса по голове и тяжело вздохнула, отлично понимая, что он чувствует.

К счастью, Джелси была всецело поглощена предстоящим карнавалом и почти ни о чем не спрашивала. Она вернулась от Норы, и я сообщила ей, что мама повезла отца на прием к врачу. Как я и ожидала, это напугало сестру гораздо меньше, чем если бы я сказала, что отца увезли в больницу. Джелси просто приняла это как должное.

С помощью утюжков я принялась выпрямлять сестре кудри. То и дело звонила Нора, чтобы обсудить изменения, которые она хотела внести в свой образ. Я стояла позади сестры, смотрела в зеркало на постоянно меняющееся выражение ее лица, завидовала ее беспечности и думала, что скоро всем нам будет не до смеха.

Выпрямив Джелси волосы, – а с кудрями пришлось повозиться, – я усадила ее на стол перед зеркалом в ванной и занялась макияжем. Косметики я использовала меньше, чем хотелось Джелси, но больше, чем одобрила бы мама. Закончив, я закрыла тюбик с тушью и отошла на пару шагов назад, чтобы увидеть плоды своих трудов.

Джелси, наклонившись, внимательно рассматривала в зеркале свое отражение.

– Что скажешь? – спросила она. – Похожа я на тебя?

Я удивилась. Она хотела выглядеть как я? Теперь понятно, почему сестра захотела выпрямить волосы.

– Ты выглядишь лучше меня, – заверила я, улыбаясь ее отражению в зеркале, и Джелси улыбнулась мне в ответ. Тут зазвонил телефон, она спрыгнула со стола и, болтая с Норой, направилась по коридору в свою комнату.

Ким, Джеф и Нора по дороге на карнавал заехали за Джелси.

– А где Кэти и Роб? – поинтересовалась Ким, пока Джелси и Нора, взяв сумочки, наносили перед зеркалом последние штрихи. – Что-то случилось?

– Уехали в Страудсберг. – Я, стараясь скрыть волнение, посмотрела на Ким, которая с тревогой ждала, не скажу ли я что-то еще. – В больницу, – добавила я, и голос у меня дрогнул. Я глубоко вздохнула, помня, что надо продержаться еще несколько минут, чтобы не испортить сестре вечер.

Ким кивнула и больше ни о чем не спрашивала, хотя я видела, что ей хочется, и была благодарна за это. Все равно мне нечего было добавить, потому что я и сама толком ничего не знала.

– Что ж, – сказала Ким, – дай знать, если мы чем-то сможем помочь. Мыслями мы с твоим отцом.

– Ничего, – спросила я, – если Джелси у вас переночует? – Я не знала, вернется ли сегодня мама, и мне казалось, что чем позже Джелси узнает о том, что она не вернулась, тем лучше.

– Конечно, – ответила Ким и улыбнулась. – Нора спрашивала у меня об этом, и я собиралась спросить у Кэти. Джелси! – позвала она, направляясь к Джефу, который безуспешно пытался научить Мерфи выполнять команду «апорт». – Хочешь переночевать у нас после карнавала?

Перспектива переночевать у подруги тотчас была встречена радостным воплем, и Мерфи бросился в мою комнату, чтобы спрятаться под кроватью. Когда Джелси и Нора наконец были готовы, они забрались в «приус» Гарднеров и помахали мне на прощание.

Я посмотрела им вслед, закрыла дверь, прошла в дом и села на диван, чтобы подумать. Я понимала, почему, отвечая на мамин вопрос, где я была, не сказала ей правды – боялась показаться глупой и легкомысленной. Меня не было рядом с ней, я не помогла ей ухаживать за отцом, потому что в это время хихикала, как двенадцатилетняя девчонка, и целовалась с Генри. Меня не оказалось там, где я должна была быть. Происходившее с отцом было важнее моего летнего романа, и мне не следовало забывать об этом.

Взяв на кухне из холодильника банку диетической кока-колы, пить которую на самом деле мне не хотелось, я поняла, что стала зависима от Генри, что бегала к нему каждую ночь, когда мне требовалось утешение. Как я буду жить, когда его не будет рядом? Что будет осенью, когда я вернусь в Стэнвич и мне придется учиться обходиться без Генри? По словам врачей, отцу осталось жить до конца лета, и вряд ли дольше. И если помимо потери папы впереди меня ждет еще ужасный разрыв с бойфрендом…

Я прервала свои размышления и, решив, что надо проветриться, вышла из дома, закрыла за собой дверь и пошла к пристани.

Я думала о том, в каком ужасном состоянии буду после того как случится неизбежное. Неужели и Генри придется разделить со мной это горе? Ведь он так участлив. Я вспомнила, как он заботился о Дэви и даже о моем отце, которому пытался вернуть аппетит своим печеньем. Генри старался помогать людям. Я узнала это в нашу первую встречу семь лет назад, когда он пришел мне на помощь. Я знала, что он не бросит меня в несчастье, потому что поступить иначе было бы недостойно. А я не хотела навязывать ему такое бремя. Генри и так уже досталось.

Я дошла до конца причала и села, опустив ноги в воду. Вечерело, небо медленно темнело, стали появляться первые звезды, но я едва замечала все это. С фактами трудно было спорить. Я должна расстаться с Генри, пока он не оказался втянутым в неизбежное. Я должна покончить с этим, пока дело не приняло более серьезный оборот и у него не появились передо мной какие-то обязательства. Внезапно сам факт, что я позволила нашим отношениям развиваться, показался проявлением чудовищного эгоизма с моей стороны. Было слишком много причин в пользу того, чтобы расстаться, и на них нельзя не обращать внимания. В комнате Генри зажегся свет, и я вытащила из кармана телефон. Надо сделать это быстро, прежде чем я успею передумать, вспомнив о том, как хорошо нам вместе, как я таю от его поцелуев. Это как сорвать лейкопластырь – сначала больно, но в конце концов боль пройдет.