Старшинство Багратиона составляло одиннадцать дней!

Великая армия переправилась через Неман. Пишут, что она форсировала реку, однако «форсировать» — переправляться под воздействием противника, а все шло беспрепятственно. Получив известие о начале вторжения, главнокомандующий 1-й Западной армией приказал отходить к Вильно. Если учесть, что в этом губернском городе, где находился штаб армии, пребывал и Александр I, то можно понять, что без его согласия ничего не происходило… Войска отступали, ограничиваясь арьергардными стычками.

По всей России принялись лихорадочно делать то, что следовало сделать гораздо раньше. 30 июня Милорадович писал черниговскому предводителю дворянства действительному статскому советнику Н.М. Стороженко[867]:

«Государю императору благоугодно из обывателей бывшей польской Украины, заключающейся ныне в двенадцати уездах Киевской губернии, да четырех — Каменец-Подольской, образовать Украинское казачье войско в четырех полках…

Приступив к образованию сего войска, я обращаюсь к вашему превосходительству со всепокорнейшей просьбой подкрепить и вашими приглашениями ко вступлению в формируемые казачьи полки из известных вам отставных и в милиции служивших офицеров, для скорейшего совершения сего полезного и Государю императору весьма угодного дела, приказав желающим вступить в оные явиться ко мне в Киев»[868].

Стремительно двигаясь вперед, Наполеон «вбил клин» между отходящими Западными армиями — но и только. Навязать сражение и разбить их поодиночке не удалось. Тем временем войска 3-й армии, подавшиеся назад в первые дни вторжения, перешли к наступательным действиям и 4 июля вошли на территорию Варшавского герцогства, изрядно перепугав поляков, свято веривших в непобедимость и счастливую звезду французского императора…

«11 июля военный губернатор Милорадович объяснил митрополиту, что государь назначил его, Милорадовича, Главнокомандующим над армией, изготовляемой между Калугою, Волоколамском и Москвою, и давал читать только что полученный им высочайший о сем рескрипт»[869].

Государь писал: «По нынешнему положению военных обстоятельств, признал Я нужным соединить все четвертые рекрутские батальоны и предназначил место средоточия их в Калуге; куда уже следуют 42 батальона из депо 1-й линии, которые формировались в Стародубе, Новгородсеверском, Конотопе, Ромне, Сумах, Змиеве и Изюме; также 18 кавалерийских эскадронов, из Новгородасеверска, Конотопа, Ромна и Сум; артиллерийских рот 9 пеших и 5 конных, из Глухова и Брянска. Да сверх оного находившиеся 9 батальонов и 8 эскадронов в Рославле и Дорогобуже; и 4 в Торопце — ныне получают равномерно повеление идти в Калугу, что и будет составлять всего 55 батальонов, 26 эскадронов и артиллерийских рот 9 пеших и 5 конных.

Поручая вам начальство над сими войсками, повелевая отправиться в Калугу, где и имеете вы заняться расположением оных между Калугою, Волоколамском и Москвою и заблаговременным учреждением там продовольствия их.

Что касается до составления из оных войск полков, бригад и потом дивизий, то препоручаю вам стараться приискать себе хороших помощников от отставных штаб-офицеров и генералов, о коих делайте мне немедленно ваши представления.

Сей предмет соделывается тем более важным в настоящем положении дел, что войска под начальством вашим должны будут служить основанием для образования общего большого воинского ополчения, которое признали Мы нужным произвесть ныне же в государстве нашем.

Давно Мне известная ревностная служба ваша подает повод надеяться, что вы исполните сие новое поручение с отличным усердием и потщитесь оправдать сей знак Моей к вам доверенности»[870].

По штатам от 12 октября 1810 года пехотные полки состояли из трех батальонов, батальон — из четырех рот. Первая рота именовалась гренадерской, три другие в гвардейских и гренадерских полках — фузилерными, в мушкетерских (с 1811 года — пехотных) — мушкетерскими, в егерских полках—егерскими. 1-й и 3-й батальоны считались действующими, 2-й — резервным, и при выступлении полка в поход, отрядив часть своих людей на доукомплектование других подразделений, оставались в местах дислокации. В поход уходили также гренадерские роты 2-х батальонов, сводившиеся в сводно-гренадерские бригады в корпусе, дивизии—в армии. В конце 1811 года к каждому пехотному и егерскому полку был приписан 4-й батальон, именуемый резервным или егерским, трехротного состава. Они находились в рекрутских депо, где новобранцы проходили подготовку перед отправкой в линейные части[871]. Весной 1812 года запасные и резервные батальоны начали объединять в пехотные дивизии, которые затем были распределены по трем армиям. Теперь эта работа приобретала особое значение.

Как мы уже знаем, Милорадовичу было приказано сформировать 55 батальонов пехоты, 26 эскадронов кавалерии, 9 пеших и 5 конных артиллерийских рот. По штату военного времени батальон составлял порядка 700 штыков; «нормальное число сабель в эскадроне, — как писал Габаев, — было 150»; в артиллерийских ротах было по 12 орудий. Получалось 38 500 штыков, 3900 сабель, 168 орудий — целая армия!

«Военное министерство пыталось развернуть под Москвой второлинейную армию под командованием Милорадовича, численностью в 100—120 тысяч человек, которую называли "вторая стена"»[872]. Но можно ли за месяц сформировать и подготовить армию из рекрутов и запасных офицеров? Поэтому в документах скромно указывается, что генерал формировал «резервный корпус».

Михаил Андреевич поспешил к месту назначения. Правда, он успел еще заехать в Москву, хотя Калуга лежит аккурат на пути от Киева к оной, да и дорога от Калуги до древней столицы не так уж близка. Князь Вяземский[873], прекрасный поэт, почему-то вошедший в литературу только как друг Пушкина, писал: